– Постарайся показать ей фото, и, если она опознает Самсонова, можно будет его брать.

– Ждать до вечера? Да как же так? Ты что, все еще сомневаешься, что Самсонов и есть Черных? А что, если он снова попытается убить ее?

– Так Катю же охраняют.

– И что?

Веня проскрежетал зубами.

– Я считаю, что этого Самсонова нужно брать немедленно.

Зверев развел руками.

– У нас не хватает улик!

– Каких улик?

– То, что он в день нападения на Катю где-то получил по физиономии, еще не делает его преступником.

– Но он же врал, уверяя всех, что был в тот день весь вечер со своими дружками по гаражу. Он пропадал неизвестно где, у него разбито лицо, так что Самсонов вполне мог напасть в тот день на Катю. Я уверен, что это сделал именно он, иначе зачем же он просил Щукина состряпать ему алиби? Ты же мне это сам вчера сказал по телефону.

Зверев покачал головой:

– Посуди сам, Самсонов скрывал правду от Лопатина и от одноклубников. Ему зачем-то нужно было их убедить, что в четверг он гулял в бане с коллегами по цеху и бражничал. При этом он знал, что Лопатин его за это по головке не погладит. Однако он это сделал, и, я уверен, не для того, чтобы убедить в том, что бражничал, нас. Что это за алиби, которое сразу же развалилось как карточный домик? Мужики из гаража тут же подтвердили, что Самсонов в тот вечер где-то пропадал, а значит, такое алиби не имеет смысла.

– И что из этого следует? – спросил Горохов.

– То, что Самсонов что-то скрывает от тренера и команды, но не более того, – пояснил Зверев.

– Откуда же у него ссадины на лице?

– Пока не знаю, но надеюсь это выяснить, как и то, где он пропадал в тот вечер и чем занимался.

– То есть ты утверждаешь, что Самсонов не нападал на Катю? – обиженно буркнул Веня.

– Нет, не утверждаю. Он мог напасть на Катю, и он мог убить Зацепина, но, прежде чем арестовывать Самсонова, я хочу, чтобы Катя его опознала. В противном случае у нас против него будут только косвенные улики. Вот поэтому я и спрашивал тебя, может ли Катя говорить.

* * *

Пока Костин ехал в автобусе, ему дважды наступили на ногу и чуть было не оторвали ручку от холщовой сумки, в которой лежали яблоки, пачка печенья и две бутылки ряженки. Веня тихо ругался себе под нос, еще до конца не понимая, что его злит больше – битком набитый пассажирами автобус или позиция Зверева, который как будто бы и не обрадовался тому, что Катя пришла в себя, и вдобавок ко всему почему-то медлил с задержанием Самсонова. Если этот тип поймет, что его раскусили, он запросто сможет скрыться, и потом ищи его.

Когда Веня вошел в здание больницы, часы показывали шестнадцать сорок пять. Подойдя к стойке регистрации, Костин бесцеремонно бросил:

– Я к Колесниковой, в триста первую.

– Вы ее родственник? – едким голоском спросила немолодая очкастая медсестра с бородавкой на носу.

– Муж!

Женщина открыла регистрационную книгу и сообщила:

– Колесникова в триста седьмой, ее перевели в общую палату.

– Хорошо! Как туда пройти?

– Посещение больных с пяти.

Веня опешил, заскрежетал зубами и сунул женщине в лицо удостоверение.

– Я из милиции!

– И что с того? Вы сказали, что пришли к жене, значит, вы явились как частное лицо, поэтому будьте любезны соблюдать распорядок.

Веня сжал кулаки и убрал удостоверение в карман.

– Послушайте, гражданочка, сейчас уже почти без десяти пять, давайте я все-таки пройду…

– Вот же нетерпеливый, уж десять минут посидеть не может. Надевайте халат и ожидайте пяти часов, больше повторять не буду!

Веня, горя желанием наговорить этой мымре гадостей, все же сдержался, молча снял со стоящей поблизости вешалки белый халат, накинул его на плечи и отошел к окну. Ровно в пять он подошел к очкастой медсестре, и та все же разрешила ему войти, предварительно потребовав предъявить содержимое его сумки на предмет наличия запрещенных продуктов. Это снова вызвало у Вени вспышку гнева, но он лишь кусал губы и ругал в сердцах всех и вся. Он предъявил очкастой содержимое сумки, та взглянула на передачку мельком и указала Вене, куда он должен идти.

Пока Костин поднимался на третий этаж, он успокаивал себя тем, что, если к его Катеньке так непросто попасть, значит, она в относительной безопасности. Однако у палаты его ждало разочарование, потому что никакой охраны у палаты он не обнаружил. Веня огляделся по сторонам и только сейчас увидел стоявшего в конце коридора молоденького сержанта, болтающего с хорошенькой курносой медсестричкой. Лет двадцати трех, белобрысый и краснощекий – Веня определенно ни разу не видел этого вихрастого.

– Товарищ, а ну подойдите-ка сюда! – громко потребовал Веня.

Сержант отреагировал не сразу. Когда Веня, повторив свое требование, повысил голос, белобрысый вопросительно на него посмотрел.

– Вы это мне?

– Тебе, тебе… Ты чем тут, дружок, вообще занимаешься?

Глаза белобрысого сверкнули. Он что-то прошептал на ухо своей собеседнице, девушка хихикнула и удалилась. Только после этого сержант приблизился к Вене.

– А вы вообще кто такой? И на каком основании так разговариваете? Я вообще-то при исполнении, – не особо учтиво заявил сержант.

Ну сейчас я тебе устрою.

– Кто я такой? – Веня предъявил удостоверение.

– Старший лейтенант Костин… Псковское управление милиции, – прочел сержант и поморщился. – Ну-ну…

– Знаешь что? – вспыхнул Веня. – Ты что, новенький? Сколько уже служишь и почему я тебя не знаю?

– Сколько надо, столько и служу, а вас, товарищ старший лейтенант, между прочим, я тоже не знаю!

– Подожди! Так ты из управления или нет?

– Нет, я из местного райотдела.

– Постой, так тут же наши стоять должны!

– Стояли, а сегодня вот меня поставили.

– Но кто это так решил?

– Так Корнев ваш! Кто же еще?

Поняв, что Корнев не выполнил данное ему обещание, Веня едва не расплакался. Да что же это такое? Сначала эта тетка, теперь еще и этот молокосос… От собственного бессилия Веня был близок к отчаянию.

За спиной послышались шаги, Костин обернулся и увидел шагающего в их сторону Зверева. Так же, как и в случае с Веней, майор шел в накинутом на плечах халате, с портфелем в одной руке и с букетом ромашек в другой. Зверев подошел и протянул Вене принесенные с собой цветы.

– Так и думал, что цветы ты купить не догадаешься, – Зверев указал на сумку Вени. – Ты ведь небось какой-нибудь кефир да карамельки принес?