в 1813 и 1814 годах. В ноябре 1813 года Уоррен ужесточил блокаду, перекрыв пролив Лонг-Айленд, и теперь блокада протянулась вдоль американского побережья до самой реки Миссисипи. На тот момент это было достаточно жесткой мерой, имевшей серьезное воздействие на американскую торговлю. Но что особенно бесило американское правительство, так это то, что там, где торговля продолжалась, она приносила существенную пользу британцам. Британские власти не стали распространять блокаду на Новую Англию, надеясь с помощью этого проявления снисходительности получить преимущество в виде и без того сильных пробританских симпатий.

У правительства Соединенных Штатов имелись все основания беспокоиться относительно торговли с врагом. Британские армии в Канаде сильно зависели от ресурсов Британии, и экспортеры из Новой Англии часто восполняли их потребности. Однако избранный Мэдисоном способ решения этого вопроса мог лишь усилить проблемы его страны. 17 декабря 1813 года по требованию президента конгресс ввел жесткое эмбарго, которое ограничивало даже прибрежный трафик. Этот закон никогда не исполнялся строго, и продукты все равно поступали в Канаду, но в сочетании с британской блокадой он способствовал развитию коммерческого кризиса в Соединенных Штатах. К 30 сентября 1814 года американский экспорт упал до 7 миллионов долларов. В 1811 году он составлял 45 миллионов долларов, даже несмотря на то, что это был год серьезных ограничений. Некоторые области пострадали особенно сильно. Так, экспорт Вирджинии в 1814 году составил всего 17 751 доллар, а экспорт Нью-Йорка – 209 тысяч долларов. Отчасти благодаря строгим ограничениям на торговлю между территориями, в конце 1813 года и в 1814 году резко выросли цены, и, поскольку доходы правительства упали, финансовое положение страны стало критическим, особенно из-за того, что пострадавшее экономически население было не в том положении, чтобы ссужать правительство деньгами. У конгресса не осталось другого выбора, кроме отмены эмбарго, что и было сделано в апреле 1814 года. Как и в 1808 году, эмбарго послужило сильнейшим стимулом недовольства в Новой Англии.

Прибытие адмирала Кокрейна на Бермуды в начале марта 1814 года внесло свежий импульс в дела военно-морского флота в североамериканских водах. Несмотря на то что Уоррен, к большому неудовольствию Кокрейна, официально не передавал ему свои полномочия до 1 апреля, Кокрейн запросил у Адмиралтейства дополнительно 30 фрегатов, 40 шлюпов и еще 20 военных судов. Кроме того, он заявил, что кораблям, уже находящимся на станции, для полного укомплектования не хватает 1000 человек, и попросил, чтобы в Америку прислали недостающих матросов.

Кокрейн оказался более удачлив, чем его предшественники в Северной Америке, поскольку его письма совпали с окончанием войны в Европе. К середине апреля 1814 года Адмиралтейство рассматривало вопрос о том, какие корабли оставить в использовании, когда закончится война с Францией. В конце месяца было объявлено об окончании военных действий в Европе. Это означало, что в середине апреля дюжина кораблей на Средиземном море получили секретные приказы следовать на Бермуды и присоединиться к флоту Кокрейна. В мае эти подкрепления начали выходить в Атлантику с регулярностью, предвещавшей американцам настоящую катастрофу. Наращивание сил продолжалось все лето, а к октябрю Кокрейну отправили недостающие 1000 человек. С прибытием нового командующего и известий о поражении Франции британский военно-морской флот в Америке почувствовал себя уверенно. В конце мая капитан корабля «Цитадель» Дэйвид Милн в частной переписке писал, что теперь американцам придется соглашаться на любые условия, которые им предложат. «В любом случае их нужно заставить отдать нам все озера в Канаде, обе Флориды и Луизиану. Тогда мы станем барьером между ними и Мексикой».

Одним из первых дел Кокрейна после того, как он принял командование, стало решение о расширении блокады на порты Новой Англии. Согласно его прокламации от 25 апреля все побережье Соединенных Штатов было объявлено находящимся в состоянии жесткой блокады. Чтобы этого добиться, к территории от пролива Лонг-Айленд до Нантакета были приписаны два 74-пушечных корабля. Такие же силы обеспечивали поддержание блокады на побережье между Нантакетом и Нью-Брансуиком. С окончанием войны в Европе Британия больше не ощущала необходимости поощрять торговлю везде, где можно. В конце мая Кокрейн отверг просьбу торговцев из Галифакса, чтобы им разрешили заниматься лицензированной торговлей с американскими портами, находящимися в блокаде. Он указал на то, что Соединенные Штаты сняли эмбарго из-за своего критического финансового положения, и любая торговля помогла бы американцам заработать деньги. Летом 1814 года британцы удерживали контроль над водами вокруг Соединенных Штатов. Это давало им возможность устраивать нападения на американское побережье и в большинстве случаев пресекать действия малых судов регулярного американского флота. Теперь любые разумные шансы ускользнуть и угрожать британскому судоходству остались только у каперов.

В отчаянной попытке прорвать британскую блокаду американцы даже оказали поддержку изобретателю Роберту Фултону в его стремлении создать новые методы ведения войны на море. Позже в июне 1814 года был спущен на воду его «корабль-черепаха», уже давно строившийся в Нью-Йорке. Это был тяжеловооруженный неповоротливый корабль, крытый железом, размером 30 на 16 футов, предназначенный для стрельбы торпедами Фултона по британской эскадре, осуществлявшей блокаду. Но вскоре после того, как его спустили на воду, он сел на мель на Лонг-Айленде. Британская эскадра высадила туда людей, и они его взорвали. Затем в конце октября в Нью-Йорке спустили на воду еще одно изобретение Фултона – паровой фрегат. Война закончилась до того, как завершилось его строительство, но Фултон продемонстрировал, какими будут военные действия на море в будущем.

Какими бы ни были боевые качества военных кораблей Соединенных Штатов, стало совершенно ясно, что за исключением отдельных случаев славные дни 1812 и 1813 годов закончились. Элемент неожиданности исчез. Британцы больше не проявляли излишней самоуверенности, а британский военно-морской флот набрал достаточно сил. Даже в дальних уголках Тихого океана британцы к 1814 году могли предоставить защиту своему китобойному флоту и торговым судам, курсировавшим в этих водах.

Американский фрегат «Эссекс» (32), вышедший из Делавэра в октябре 1812 года, совершил удивительное путешествие. В течение 1813 года он сеял хаос среди британских кораблей в Тихом океане, и только к концу года у британцев появился в этой акватории корабль, способный сразиться с кораблем капитана Портера. Первые действия по отправке британского корабля в Тихий океан были предприняты в начале 1813 года. Фрегат «Феба» (36) под командованием капитана Джеймса Хилляра получил «сверхсекретные» предписания идти в Рио-де-Жанейро с приказами для главнокомандующего британской Южноатлантической станцией. В этих приказах содержались также секретные инструкции для самого Хилляра, которые он не должен был вскрывать до тех пор, пока его корабль не окажется в 30 милях южнее Рио. Первоначально предполагалось,