где выхода нет», диссоциируясь и отрешившись от всей боли разом. Но сложности с управлением эмоциями и импульсами напоминают нам о важности взаиморегуляции в раннем детстве. Именно она способствует развитию саморегуляции впоследствии.

Непреходящее чувство неудачи

Когда общение с родителями постоянно ввергает ребенка в растерянность — а особенно когда дети чувствуют, что обречены на провал, — они растут с низкой самооценкой и пасуют перед любыми жизненными трудностями, как серьезными, так и незначительными. Люди с дезорганизованным типом привязанности часто не любят пробовать что-то новое в жизни, поскольку уверены, что у них ничего не выйдет, что бы они ни делали. Проблемы кажутся им неразрешимыми с самого начала. Ясно, что по мере взросления это создает для нас большие сложности, поскольку и в учебе, и в работе требуется периодически решать определенные задачи. Физиология такого поведения сходна с реакцией на угрозу: когда большую часть времени тобой владеет страх, сосредоточиться на проблемах и активно решать их гораздо труднее.

Надежная привязанность и, как результат, тихая гавань здоровых отношений не означает, что мы вообще не сталкиваемся ни с какими опасностями. И я вовсе не сторонник безопасности в ущерб росту, риску и развитию. Но когда у нас есть эта тихая гавань, она дает прочную основу нашей уверенности и позволяет заявлять о себе миру, проявлять свои таланты и вносить свой особый вклад. Чрезмерный страх неудачи и отвержения многим мешает раскрыть свой потенциал. А имея надежную гавань, мы лучше решаем проблемы и справляемся с испытаниями. Ограничивающие и сдерживающие паттерны уступают место свободе и развитию.

Внутренний конфликт и растерянность

Дезорганизованная привязанность сопровождается высокой степенью неустойчивости — в когнитивном, эмоциональном и соматическом плане. Это выглядит естественным, если вспомнить, что в основе дезориентированной адаптации лежит постоянный конфликт двух главных биологических потребностей. В нас силен инстинкт контакта с другими людьми, но мы также запрограммированы на выживание и избегание опасности. Если наши первичные модели формируются под влиянием чрезмерного страха, мы воспринимаем отношения как нечто угрожающее — но в то же время жаждем контакта и близости. Часто это проявляется весьма непонятным для нас самих образом. Только что нам казалось, что мы хотим сближения и связи, а через минуту мы взрываемся эмоциями или страшно пугаемся, что все пойдет совершенно не так, как надо. Иногда сам факт интимных отношений провоцирует чувство опасности, записанное в нашей первичной модели привязанности. В таких случаях мы порой мечемся между контактом и избеганием, что может приводить в замешательство как наших партнеров, так и нас самих. Как я уже говорила, механизм привязанности работает всегда. Когда мы постепенно доверяем партнеру все больше и больше, а он все больше начинает полагаться на нас, мы становимся друг для друга основной фигурой привязанности и меньше боимся вдруг потерять эти отношения. Наш механизм привязанности начинает распознавать человека как нечто неизменное, и это может поднять в нас воспоминания о других значимых взрослых в нашей жизни. Иногда при дезорганизованной привязанности отношения начинаются хорошо, но, когда близость достигает определенного уровня, срабатывает триггер — «опасность». Это случается неожиданно, и мы вдруг начинаем бояться партнера, с которым до этого чувствовали себя вполне комфортно. Чаще всего здесь замешана память тела, и у нас даже нет никакой конкретной истории, отчего так происходит. Ни с того ни с сего самый любимый человек приводит нас в ужас. И это ведет к крайней растерянности всех участников событий.

Смятение и замирание

Реакция замирания — отличительная особенность дезориентированной адаптации. Однако она может возникать и при любом другом стиле у людей, получивших серьезную психическую травму. Когда механизм привязанности вступает в конфликт с инстинктом выживания, первое решение — замереть. Возможно, вы уже встречали такую реакцию под другими именами: Питер Левин использует термин «тоническая неподвижность»[35], а Стивен Порджес называет ее «дорсально-вагальным оцепенением»[36]. В этом крайне напряженном состоянии одна часть нас хочет двигаться вперед, а другая убежать. Представляете, если бы вы так вели машину! Ставим одну ногу на газ, другую на тормоз — и что дальше? Двигатель запускается, мотор ревет, но автомобиль работает против себя, никто никуда не движется, и в конце концов двигатель просто сгорит. А со стороны видно только, что кто-то сидит в неподвижной машине. Может даже показаться, что человек отдыхает. Но при близком рассмотрении ситуации обнаруживается невероятное напряжение, созданное противодействующими силами. Симпатическая нервная система стремится защищаться, действовать активно, а парасимпатическая «жмет на тормоза». В состоянии замирания человек может выглядеть неподвижным и пассивным, но внутри испытывает невероятное возбуждение. Это крайний случай «застревания» между контактом и избеганием, который обычно сопровождается страхом, диссоциацией, оцепенением — доходит даже до паралича. Нередко люди в таком состоянии теряют способность слышать или говорить (могут отключаться черепные нервы, отвечающие за работу гортани и/или внутреннего уха). При подобной адаптации человеку как минимум сложно сообщить о своем стрессе и оставаться вниманием в настоящем.

Люди с дезорганизованным типом привязанности не выбирают такое поведение сознательно. Оно настигает нас в любой момент, когда мы в смятении. Моя клиентка Аманда в детстве страдала от бесконечных вспышек ярости у мамы. Когда они случались, она просто цепенела, настолько, что сестра звала ее «ребенок-зомби». Перед лицом угрозы мы впадаем в неподвижность, как тот олень на шоссе в фильмах. Но это очень тяжелое физиологическое состояние, которое Стивен Порджес связывает с биологической подготовкой тела к смерти[37]. Стоит ли говорить, что оставаться в нем слишком долго не очень полезно. Наш организм приспособлен к плавным переходам между активностью симпатической и парасимпатической нервной системы, между контактом и уединением как взаимодополняющими элементами надежной привязанности. Но травма может серьезно мешать и тому и другому.

Выход из дезорганизованной модели

Хорошая новость в том, что отделить привязанность от инстинкта выживания возможно. В этом разделе будут предложены некоторые способы борьбы с дезориентированными паттернами в себе, а также инструменты для помощи близким, живущим с подобной адаптацией. Я дополнила их несколькими упражнениями на переживание и восстановление чувства защищенности и безопасности. Вы обязательно научитесь расслабляться, приучите свою систему привязанности выбирать надежных людей и идти на контакт и в то же время будете способны защититься от опасности и угрозы.

Работа с реакцией замирания

Если для клиента характерны реакции замирания, первым делом я говорю себе, что в его жизни произошло что-то страшное, что привело к такому тяжелому физиологическому состоянию. После