— После исчезновения и смерти родителей, я живу одним днем, — слова потекли сами собой, — не планирую, не загадываю. Я не уверенна, что у меня есть будущее. Скорее всего, его нет.

— Не говори так. Ты только начала свою жизнь.

— Ты не можешь этого знать, и никто не может. Жизнь — это лотерея, — произнесла твердо, глядя в глаза мужчины. — Сегодня ты имеешь семью, живешь в тепле и уюте, а завтра прячешься в холодной землянке, каждую ночь умирая от страха, что вот-вот тебя обнаружат. Почувствуют твой запах или увидят следы. Не нужно мне рассказывать про то, что все будет хорошо. Я не маленькая, наивная девочка. Я больше не верю в сказки.

— Ты крупно ошибаешься, — зло произнес мужчина.

— Кроме тебя и сестры у меня больше никого нет. Никого. Только Маша и ты, — вытерла набежавшие слезы. — Если я нравлюсь тебе, если ты хочешь меня, то не нужно играть в благородство. Я очень хочу, чтобы это был ты… — в комнате повисла тишина. — Мы же оба живем одним днем. «Завтра» может и не быть, — договорила тихо и опустила взгляд на сцепленные в замок руки.

Ивар

Кроме тебя и Эли у меня тоже никого нет, — ответил мысленно. А до недавнего момента я был абсолютно один, и так было проще, но совершенно бессмысленно.

— Давай договоримся сразу, — подхватил пальцами острый подбородок, — я больше не слышу эти глупости. У тебя вся жизнь впереди.

А девочка бесконечно права. «Завтра» может и не быть, — признаю, но не смею озвучить.

— А у тебя? — произнесла одними губами.

— Моя жизнь удивительно продолжительная для охотника, и уже за это я благодарен. А твоя только начинается, — склонился. — И ты невероятно красива, Соня. Идеальна, — поцеловал дрожащие губы. Солоноватые, с привкусом слез.

— Настолько идеальна, что оставил меня одну?

Не хочу больше думать, сомневаться, взвешивать все "за" и "против"

— Я уже понял, что совершил ошибку, — прекратил дальнейший спор, поднимаясь и подхватывая девушку. Легкая. Словно и нет ее в руках. — А ты хорошо набрала с нашей первой встречи, — Соня фыркнула и прижалась к груди. Гладила шею, едва касаясь шрамов подушечками пальцев. Приподнялась и прикоснулась к ним губами. — Не противно? — толкнул дверь спальни плечом

— Нет, — ответила не своим голосом.

Она первая кто не скривился при виде рубцов, Алла же избегала даже смотреть на них. Во взгляде бывшей читалось открытое недовольство, когда вместо водолазки с высоким воротом я надевал рубашку или футболку.

Ни с одной женщиной я не был так бережен и осторожен, как с Соней. Вряд ли она оценит если я стащу с нее домашние штаны и, не раздеваясь, только приспустив джинсы, возьму как мне вздумается.

— Можно мне? — встала коленями на кровать и перехватила мои руки.

— Хочешь раздеть?

Кивнула. Ухватила край моей футболки, слегка царапнув ногтями по животу и медленно собрала ткань:

— Подними руки.

Ей пришлось встать.

— А это откуда? — прочертила ноготком по плечу.

— Не помню, — соврал. Каждая отметина жива в памяти.

— И эти не помнишь? — спустилась с кровати и обошла меня.

— Не-а.

— Я так и знала, что запрет на вранье распространяется на всех кроме тебя, — подцепила пряжку ремня. Справилась с металлической пуговицей и замком, приспустила джинсы до бедер.

Можно подумать, что Соня дразнит меня, но я ощущаю дрожь в ее пальцах. Ее волнение на грани со страхом.

— Дальше я справлюсь сам, — перенимаю инициативу и торопливо стаскиваю штанины. — А теперь моя очередь.

Бережно укладываю девочку на кровать. Не спешу. Мне нравится, как сбивается ее дыхание, как она облизывает пухлые губы в предвкушении, как ее взгляд мечется по моему лицу, задерживаясь на губах.

Ее руки блуждают по моему затылку, плечам, спине. Гладят, царапают, болезненно впиваются ноготками, — заслужил, не отрицаю.

Притягивает меня за шею. Целует жадно, удерживая, будто я смогу от нее вновь оторваться, смогу уйти.

Ныряю ладонью под кофту, девочка вздрагивает, замирает и с силой прикусывает нижнюю губу.

— А ты нетерпеливая, Софья Алексеевна, — шепчу и получаю следующий укус. — Ну раз так, — поднимаюсь и парой быстрых движений сдергиваю с нее домашние штаны. Ткань с легкостью соскальзывает по стройным ногам. К штанам летит свободная кофта, оставляя девочку в одном белье.

Не так и невинна, — веду взглядом по идеальному телу. Пусть при следующей встрече меня сожрет оборотень, если Соня не готовилась к этому вечеру. Тончайшая ткань белоснежного кружева не скрывает острые соски. Небольшие, светло-розовые, манящие попробовать их на вкус, втянуть их в рот и с удовольствием перекатить на языке.

Следит за моим взглядом, рвано выдыхает, закрывает глаза.

— Так ощущения будут только ярче, — шепчу на ухо, скользя по бархатной коже, добираюсь до кромки белья и накрываю ладонью грудь. Чуть сминаю, подушечкой большого пальца цепляя упругую вершину. Пухлые губы приоткрываются, выдыхая низкий стон.

Это чистый кайф считывать эмоции с ее лица, — продолжаю играть с соском, наблюдать как подрагивают ресницы. Приспускаю кружево и провожу по вершине языком, — прогибается. Втягиваю, прихватываю губами, — распахивает глаза, взгляд затуманен, дыхание лихорадочно.

Я спускаюсь пальцами по глади впалого живота, подцепляю кромку трусиков, Соня задерживает дыхание, и стонет мое имя, стоит коснуться шелка влажных складочек. Приподнимает бедра, комкая простыни, откидывает голову, открывается сильнее, позволяя проникнуть пальцами.

Давно я не выписывал таких кульбитов: одной рукой стаскивая с себя трусы, а после шарил по ящику прикроватной тумбы в поисках резинки, не забывая терзать сладкие губы. 

Соня выгибается дугой, ее бедра подрагивают. Даю прочувствовать оргазм, сдвигаю белье в сторону и резко толкаюсь бедрами. Застываю, жду, когда прохладные пальцы перестанут полосовать спину.

— Мне уже не больно, — ее голос ломается.

Я медленно начинаю движения. Выхожу на всю длину и плавно проникаю, хотя хочется сорваться на бешеный ритм, с рычанием, хлопками бедер. Но приходится сдерживать себя, вряд ли девочка оценит полет моей фантазии в свой первый раз.

Она обхватывает меня ногами, ловит ритм, откликается низкими стонами на каждое проникновение.  Горячая, отзывчивая, настоящая. Ей нестерпимо хочется напитаться. Сбросить по-быстрому напряжение и уже после растянуть удовольствие, пробуя каждый сантиметр кожи губами и языком. Но не сегодня. Завтра. Обязательно завтра, с пробуждением.

—  Ты пойдешь в душ? — наконец поднимаюсь с постели, размыкая объятия.

— Нет, я потом, — подтягивает край одеяла, прикрывая обнаженную грудь.