— Боюсь я, Лешенька!

— Не надо, никто не знает еще. Этого я уберу. А Иванов, значит, пронюхал! Через «шестерок» своих пронюхал, что я объявился.

— Это кто же такой — Иванов?

— Это, Валюша, самая гнилая тварь во всем мире. Это гадина, которую надо удавить. Ты не бойся, он мне и за тебя ответит. Мою женщину трогать руками никому не позволено!

За остаток ночи Лера постаралась пройти как можно больше. Ее сафьяновые туфельки, годные для хождения по домашним коврам, довольно быстро стали расползаться. Лера с сомнением осмотрела местность вокруг себя и приуныла. Из-за забора дома она видела только, как оказалось, рукотворный ландшафт. Увы, это были искусственные насаждения. Все эти пальмы, апельсиновые и лимонные деревья, инжир-сады. В остальном местность представляла собой безжизненную каменистую пустыню.

Лера не знала, сколько ей придется идти на восток, прежде чем она выйдет к каким-то цивилизованным местам, где есть европейцы. Ей был нужен город, может, какие-то нефтяные вышки, где работают европейские инженеры, может, военные. Девушке было наплевать, кого она встретит. Лишь бы это были европейцы, и лишь бы они поняли, что она в беде, что ей нельзя оставаться среди местного населения. Как-то она это объяснит.

Существовала, на взгляд Леры, и еще одна проблема. И после того, как поднимется солнце, ее придется решать. Одинокая, бредущая по камням мусульманская женщина непременно привлечет к себе внимание. Ей обязательно предложат помощь, ее не оставят в покое, пока не убедятся, что у нее все в порядке. Надо изменить внешность… Маленьким осколком зеркала, заранее припрятанным ею в тайнике вместе с едой, она очень старательно распорола свое мусульманское платье. Теперь у нее получилась блуза и юбка. Еще одна оторванная полоса превратилась в пояс. Обрезанные рукава вполне соответствовали климату.

Свернув свои немногочисленные пожитки, Лера снова двинулась вдоль берега на восток. Туда, где большие корабли со всего мира, где люди, где помощь. Она шла, стараясь выбирать сложный путь, чтобы не встречаться ни с кем из местных. Дважды она видела людей, которые что-то перевозили на ослах, а однажды и запыленный пикап, нагруженный мешками. Ей каждый раз кричали, махали руками, но никто не подходил, не заговаривал. Это Леру устраивало.

Она сбила ноги, ей смертельно хотелось пить, и она очень боялась, что любой встречный сообщит ее хозяину о незнакомке. Страх сковывал, страх заставлял беспрестанно оглядываться по сторонам, лазить по камням ближе к берегу и подальше от дороги. Она поклялась, если выберется отсюда живой, найдет и страшно покарает того, кто с ней это сделал.

Непонятно, откуда и как созрело это решение, может, это был бред воспаленного воображения, но она твердо решила приложить все силы, любой ценой вернуться домой и найти тех, кто тогда остановил ее на улице, когда он шла с кастинга, кто затащил в машину, изнасиловал, кто заставлял заниматься проституцией, кто продал ее сюда, в эту жаркую страну. Найти и отомстить за все. Иначе и жить не стоит, иначе не стоит и идти куда-то, терпеть эти адские муки. Лучше уж лечь и умереть прямо на камнях. А если идти, то ради этой высокой цели.

И Лера шла. Два раза ей попадались вышки артезианских скважин, качавших воду на чахлые поля и в сады. Она не подходила близко, но находила места, где ручейки, стекая из поврежденных труб и неплотных соединений, омывали камни и сбегали к морю. Она жадно пила, мочила лицо, голову и снова шла вперед.

Дважды она обходила стороной чьи-то богатые виллы. Сил прибавляло то, что до сих пор не было погони, что ее никто не остановил. Даже полиции она не верила, полагая, что и здесь богатые, как и в России, всегда могут договориться с любым должностным лицом. Богатым это проще, потому что все продаются и покупаются. В этом Лера теперь была убеждена.

Акваторию порта Лера увидела неожиданно. Наверное, она слишком устала и долго шла, опустив взгляд. Она уже несколько раз подвязывала подошвы своих тапок обрезками платья, чтобы не идти босиком. Подойдя к берегу, Лера старательно умылась морской водой, привела в порядок волосы. Ей показалось, что она видит ограждение и людей в головных уборах. Это кепи, зеленые, защитного цвета… Это военные, охрана… Это европейцы!

Лера бросилась бежать. Она спотыкалась, падала и снова вставала. В какой-то момент она вдруг поняла, что потеряла узел со своими вещами. Теперь это не важно, успокоилась она. Еще километр, может, два, и она будет у своих. «У своих», эти слова так грели, так придавали сил, что она удивлялась сама себе. Потом идти вдоль берега стало невозможно из-за больших камней, и Лера побежала по самому берегу. Ноги утопали в мелкой прибрежной гальке, вода приятно холодила ноги, но тапки вдруг в одно мгновение развалились совсем и поплыли клочьями по воде.

Потом она услышала крики. Встрепенувшись, Лера стала озираться, а потом поняла, что кричали ей два солдата с автоматами. Они стояли возле сетчатого ограждения и смеялись, призывно махая ей рукой. А потом появился катер. Он шел прямо к ней. Лера поняла, что сил у нее нет совсем, и опустилась на камни.

Катер все ближе и ближе, на носу небольшой флажок с каким-то хорошо знакомым изображением. Лера почти бредила от усталости и жажды. Потом она поняла, что это американский флаг[6]. Да-да, точно — это же американский флаг! Все, добралась… И Лера потеряла сознание.

Она не слышала и не видела, как катер тихо ткнулся носом в прибрежную гальку и с борта соскочил плечистый сержант морской пехоты. Он присел на корточки перед лежавшей девушкой и отбросил с ее лица волосы.

— Эй, Серж, — крикнул озабоченно из катера один из моряков, — ты там поосторожнее. Вдруг она хочет нас взорвать.

— Нет на ней ничего, — с усмешкой ответил сержант.

— Совсем? — тут же отозвался из катера другой моряк с внешностью латиноамериканца. — Серж, меня это заводит! Расскажи, какое на ней белье…

— Она не местная, — похлопав Леру по щеке, заметил сержант. — Сдается мне, что эта цыпочка привезена сюда нелегально, а теперь пытается сбежать.

— Серж, — не унимался латиноамериканец, — если она нигде не числится, то ее никто и искать не будет. Беленькая, молоденькая… Серж, ты же знаешь, как парни у нас истосковались по этому делу.

— Антонелли, — сержант поднялся и отряхнул руки, — ты маньяк. Для тебя секс даже важнее службы.

— Ага, маньяк, — оживился моряк. — Дайте мне на час девушку, и вы по ночам будете спать спокойно! А то ведь я за себя не ручаюсь.

В катере громко заржали еще четверо. Сержант задумчиво посмотрел в сторону базы, потом снова на девушку. Судя по грязной усмешке на его лице, решение, которое он принял, понравилось ему самому.