Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он тоже обнял меня, коснулся губами щеки, потом переместился на шею, и я ощутила себя не человеком, а мороженым, которое поставили на солнце. На очень жаркое рыжее солнце…
— Боже, какая ты… Алён… Нет, ну надо прекращать…
Прекращать? Я вдруг вспомнила, как в детстве пыталась прекратить есть конфеты. Весьма сложная задача, когда так сладко и приятно…
Но Лев всё же поднялся с пола и поставил меня на подгибающиеся ноги. Правда, потом сразу поцеловал, и это вновь чуть было не закончилось падением на землю.
— Тебе… переноску дать? — спросил он негромким хрипловатым голосом, почти не отрываясь от моих губ, и этот вопрос пощекотал их лёгким дыханием.
— А?.. — Если бы я ещё могла вспомнить, о чём он спрашивает…
— Переноску. Для Фимы.
— М-м-м-м… — Мысли с трудом возникали в голове. — Я его вроде приносила в нашей переноске…
— Да? Точно. Я забыл.
… Я ушла от Льва минут через десять, нацеловавшись и наобнимавшись так, что болели губы и руки, и чувствовала себя пьяной от пережитого.
Пьяной — и живой. По-настоящему живой, живой самой для себя, а не только для сыновей и мамы, и немного растерянной.
Потому что — а дальше-то что?..
Глава 12
Дома я постаралась юркнуть в свою комнату и больше не отсвечивать — опасалась вопросов со стороны мамы или близнецов и не была уверена, что смогу удержать невозмутимое лицо. Всё же эта ситуация была для меня слишком… слишком во всех отношениях. Я чувствовала себя человеком, с которого живьём содрали омертвевшую кожу, и то, что осталось под ней, настолько чувствительно, что страшно даже дышать.
Полночи я не спала, сидела на кровати и вспоминала. Нет, не то, что случилось этим вечером между мной и Львом — вспоминать это было чревато, я всерьёз опасалась не выдержать и побежать к соседу в квартиру, дабы закончить начатое.
Поэтому я думала про Антона. Удивительно, но чем больше проходило времени, тем меньше Лев ассоциировался у меня с мужем. Я по-прежнему понимала, что они мужчины одного типа внешности, и именно поэтому Лев привлекателен для меня физически, но, глядя на соседа, теперь не видела Антона. Наверное, потому что с ним всё было иначе. Всё-всё, начиная с манеры общения, заканчивая чувствами.
Десять лет назад мы были до безобразия молоды, и нашу с Антоном жизнь составлял по-молодёжному проводимый досуг — мы ходили в кино, подолгу гуляли, встречались с друзьями, гоняли на мотоцикле. Мы наслаждались жизнью и пьянящими ощущениями от единения душ и тел. Во время общения с мужем мне казалось, что моя кровь бурлит, словно шампанское, играет радостными пузырьками, вскипает смехом на губах. И секс с ним был таким же — сладким и счастливым, словно самый лучший праздник.
Общение со Львом тоже доставляло мне радость, но она была другой. Эта радость горчила, как лекарство, и у каждой улыбки, адресованной ему, был солёно-горький вкус, словно у слёз, случайно попавших в рот. О подобной радости — со слезами на глазах — поют в День Победы.
Но такой, как прежде — молодой, чистой и искренней, никогда не переживавшей потерю любимого человека, — я всё равно никогда не стану. Из пепла возрождаются лишь фениксы, а я, увы… если и птица, то какая-то другая.
И наверное, стоит перестать ворошить прошлое, стараться не сравнивать, но как же это сложно…
Я встала около шести утра. Почти неслышно умылась, оделась, погладила Фиму — и вышла из квартиры. Мне хотелось поговорить со Львом нормально и откровенно, но сделать это можно было только утром, пока мама и близнецы не проснулись. А может, и не только поговорить, но я старалась не думать об этом, чтобы не тревожить понапрасну гормональный фон. Он всё равно взорвётся, когда Льва увижу.
Но так получилось, что утром в этот день я соседа не увидела, зато услышала прекрасно.
Как только я закрыла квартиру, этажом ниже с грохотом открылись двери лифта, затем послышались глухие тяжёлые шаги. Я застыла на лестничной площадке, ожидая, пока неизвестный человек уйдёт — показываться кому-либо не хотелось. Но он всё не уходил, видимо, звонил в дверь, и явно курил — до меня донёсся отвратительный запах сигаретного дыма.
Щёлкнул отпираемый замок, в котором я с удивлением узнала замок двери Льва, а потом послышался негромкий удивлённый голос:
— Виталь?..
— А ты кого ждал? — голос отвечающего был полон язвительности, а ещё показался мне нетрезвым. — Неужели Деда Мороза?
Секундное молчание.
— Когда ты вернулся?
— Да вот, сегодня ночью. И угадай, о чём я услышал от Наташи в первую очередь? — теперь к язвительности добавилась ненависть, и я оторопела. Виталий — это ведь младший брат Льва. Что там у них такое случилось с женой, что он прискакал сюда с утра пораньше, да ещё и пьяным?
— Что бы ты ни услышал, это не причина садиться за руль в подобном состоянии, — подтвердил мои догадки Лев, как всегда, невозмутимым тоном. — Ты себя в зеркало видел?
— Видел, — процедил Виталий. — И не волнуйся, я сообразил заказать такси. Представляешь, у меня хватило на это мозгов!
— Поздравляю. От меня что ты сейчас хочешь?
Во время десятисекундной тишины я всерьёз опасалась, что собеседник бросится на Льва с кулаками, но обошлось.
— Ну во-первых, было бы неплохо зайти в помещение. Или ты так и продержишь меня на лестничной площадке?
— Судя по твоему настрою, разговор вряд ли будет спокойным, а я сейчас не один, поэтому давай лучше останемся здесь.
Не один?.. Как это?..
— О-о-о! — протянул Виталий с интонацией человека, который только что обнаружил в компьютере старшего брата папку с детской порнухой. — Неужели ты завалил эту свою красотку-соседку? Или речь о другой бабе?
Лев громко вздохнул, а у меня появилось желание откашляться от отвращения и тошноты. Не знаю, меня имел в виду брат соседа или не меня, но прозвучало это всё очень пакостно.
— Не твоё дело. Но в квартиру не пойдём. Да и тебе дымить здесь будет удобнее, ты же знаешь, я не люблю, когда ты делаешь это на моей кухне.
— Знаю, — фыркнул Виталий. — Хорошо, здесь так здесь. Тогда объясняй мне здесь, какого хрена ты вновь подбиваешь клинья к моей жене? Я уехал в командировку всего на полторы недели, но как только вернулся, всё, что я слышу от Наташи — Лёва то, Лёва это, Лёва сказал, Лёва сделал!