– А нельзя все сделать по-тихому?

– Поздно. Он уже в пути. Не исключено, придется брать его на месте. Ворваться, схватить и уносить ноги.

– Мне это не нравится, – сказал Рейс. – А вдруг у него встреча с очень важными японскими чиновниками? Ходят слухи, в Сан-Франциско прибыл личный представитель Императора…

– Плевать, – перебил его Кройц фон Меере. – На Вегенера распространяются законы Рейха.

«Знаем мы эти законы Рейха», – подумал Рейс.

– У меня наготове отряд коммандос, – сказал Кройц фон Меере. – Пятеро хороших парней. – Он снова хохотнул. – Все как один – красавчики вроде тебя.

«Вот уж спасибо!» – подумал Рейс.

– Строгие, аскетичные лица. Такие, знаешь, одухотворенные. Как у студентов-богословов. Япошки примут их за струнный квартет.

– Квинтет, – поправил его Рейс.

– Ну да. Эти ребята войдут, поднимутся на нужный этаж…

Сейчас они переодеваются. Поднимутся у всех на виду – прямо к Вегенеру. Окружат его, будто хотят что-то сообщить. Что-то важное, – бубнил Кройц фон Меере, пока консул разбирал почту. – Никакого насилия, вежливо: «Герр Вегенер, пройдите с нами, пожалуйста. Вы понимаете?» И – чик тонюсенькой иголочкой между позвонками. Обратимый паралич нервных узлов.

– Ты слушаешь?

Рейс кивнул:

– Ganzbestimmt.[54]

– И сразу выйдут. Засунут его в машину. Вернутся ко мне в контору. Япошки, конечно, встанут на уши, но будут вежливы до конца. – Кройц фон Меере неуклюже изобразил японский поклон. – Обманывать нас очень некрасиво, герр Кройц фон Меере. Как бы там ни было, до свидания, герр Вегенер.

– Бэйнс, – поправил Рейс. – Он живет под этой фамилией.

– …Бэйнс. Очень жаль, что вы улетаете. Надеюсь, нам удастся поговорить в следующий раз… – На столе у Рейса зазвонил телефон, и Кройц фон Меере перестал кривляться. – Должно быть, меня. – Он протянул руку к трубке, но Рейс успел схватить ее первым.

– Рейс слушает.

– Консул, это Ausland Fernsprechamt[55]в новой Шотландии. Вас срочно вызывает Берлин по трансатлантическому кабелю.

– Хорошо, – сказал Рейс.

– Одну секунду, консул. – Шуршание и потрескивание в трубке, затем – другой голос, женский:

– Kanzlei.[56]

– Ausland Fernsprechamt, Новая Шотландия. Вы просили рейхсконсула Гуго Рейса, Сан-Франциско. Консул на линии. Подождите. – Пока длилась пауза, Рейс продолжал свободной рукой перебирать почту. Кройц фон Меере ждал с безмятежным видом.

– Простите, что отрываю вас от работы, герр консул, – прозвучало вдруг в трубке. «Мужской голос, – отметил Рейс. – Баритон. Знакомая отточенная речь. – У Рейса кровь застыла в жилах. – Доктор Геббельс!»

– Да, канцлер.

Сидевший напротив Кройц фон Меере расплылся в улыбке. Отвисшая челюсть поджалась.

– Только что ко мне обратился рейхсфюрер Гейдрих и попросил позвонить вам. В Сан-Франциско находится агент абвера. Его зовут Рудольф Вегенер. Во всем, что касается его, вы должны помогать полиции. Посвящать вас в подробности нет времени. Предоставьте здание консульства в распоряжение СД. Ich danke Ihnen sehr dabei.[57]

– Я понял вас, герр канцлер, – сказал Рейс.

– Желаю удачи, консул. – Рейхсканцлер повесил трубку.

Кройц фон Меере пристально посмотрел на Рейса.

– Я был прав?

Рейс пожал плечами.

– Что от меня требуется?

– Нужно, чтобы ты санкционировал принудительное возвращение Вегенера в Германию.

Рейс взял ручку, заполнил бланк и, подписав, вручил шефу СД.

– Спасибо, – буркнул Кройц фон Меере. – И еще: когда япошки позвонят и станут ныть…

– Если позвонят.

Кройц фон Меере бросил на него хмурый взгляд.

– Позвонят. Больше того, сами к тебе наведаются, не пройдет и четверти часа после того, как мы сцапаем Вегенера. – Он больше не острил, в голосе не было и тени юмора.

– Ни о каком струнном квинтете я и слыхом не слыхивал, – заверил Рейс.

Казалось, Кройц фон Меере пропустил его слова мимо ушей.

– Мы его обязательно возьмем, так что будь наготове. Скажешь япошкам, что он гомик или фальшивомонетчик. Что-нибудь в этом роде. Скрывается от наказания за тяжкое преступление. Не вздумай ляпнуть, что он политический. Ты же знаешь, они не признают девяноста процентов национал-социалистических законов.

– Знаю. И что делать, знаю. – В Рейсе поднялось раздражение. «Опять через мою голову! – со злостью подумал он. – Опять напрямую связался с Канцелярией, ублюдок! – У него затряслись руки. Не от звонка ли Геббельса? – Что это? Боязнь начальства или негодование? Черт бы побрал эту полицию! С каждым днем у нее все больше власти. Вот уже сам доктор Геббельс на нее работает. СД – вот настоящее правительство Рейха! Но что я могу поделать? Да и кто я такой? Лучше не ерепениться. Может, по возвращении в Берлин удастся скомпрометировать эту скотину, благо врагов у него хватает, а сейчас не время собачиться с СД».

– Вас нельзя обвинить в недооценке важности дела, герр полицайфюрер. По-видимому, от того, насколько быстро удастся обезвредить этого шпиона или предателя, зависит безопасность Германии. – Ему стало не по себе от собственных слов. Зато Кройцу фон Меере они явно пришлись по вкусу.

– Ну, спасибо, консул.

– Возможно, вы спасете нас всех.

– Погоди, мы еще его не сцапали, – проворчал шеф СД. – Я жду звонка.

– Японцев я беру на себя, – пообещал Рейс. – Вы знаете, по этой части у меня большой опыт. Их жалобы…

– Ну-ка, помолчи, – перебил его Кройц фон Меере. – Мне надо подумать.

«Видимо, и тебя взволновал звонок из Берлина. И на тебя лег груз ответственности. А что, если парню удастся уйти? Тебя выгонят? – размышлял Гуго Рейс. – Что поделаешь, такая у нас работа. В любую минуту можем оказаться на улице. Никакой уверенности в завтрашнем дне.

Вообще-то было бы нелишне разок-другой подставить вам ногу, герр полицайфюрер, но так, чтоб никто не докопался. Например, когда япошки придут жаловаться, можно намекнуть, что парня силком увозят на ракете «Люфтганзы». Или все отрицать, но с такой презрительной ухмылочкой – мол, чего вы ко мне привязались, желтопузые, кто в Рейхе всерьез станет рассматривать ваши жалобы? Ведь япошки такие обидчивые. Стоит их разозлить, могут обратиться к самому Геббельсу. Все в моих руках. Без моей помощи полиции не вывезти парня из ТША. Надо только поточнее нанести удар… Терпеть не могу, когда лезут через мою голову. Так нервничаю, что ночью не заснуть, а не выспавшись – какая работа? Значит, надо позаботиться, чтобы начальство избавило меня от этой неприятности. Если баварского чурбана отзовут домой и усадят писать объяснительные, я буду чувствовать себя куда лучше. Но сейчас – не время. Пока я придумываю, как…»