Богдан закинул винтовку за спину и подошел к Анне.

Девушка как сидела на полу, так и осталась сидеть, немного раскачиваясь, и отсутствующим взглядом смотря в темноту.

– Пойдем, – сказал Богдан, мягко кладя ей руку на плечо.

– Куда? – слишком спокойным голосом спросила Анна. – Куда нам идти, сталкер? Мы уже пришли, понимаешь? Пришли. Все. Мы все останемся здесь, в Зоне. Навсегда. Наше мясо сожрут мутанты или аномалии, а кости просто сгниют. Непогребенные. А души наши останутся возле них. Превратятся в аномалии и станут жрать таких же, как мы, если они попытаются сунуться в эту тысячу раз проклятую Зону!

Ее голос становился всё громче, срываясь на крик, на вопль женщины, у которой на глазах один за другим погибли муж и товарищи по оружию. Все, с кем она вышла в рейд, кроме сталкера и ученого, с которыми она познакомилась лишь сутки назад, – и девочки с неестественно синими глазами, которая откровенно пугала Анну своим загадочным молчанием, а также странной связью с Богданом. Вроде и не явной, но однозначно существующей, ощущающейся на уровне подсознания.

– У нее нервный срыв, – тихо сказал Протон, подойдя ближе. – Прокричится – и легче станет…

Внезапно Богдан услышал отдаленный топот множества подошв по бетонному полу, который неумолимо приближался. Звук шел из глубины Четвертого энергоблока, оттуда, где когда-то Богдан оставил Максима.

Но кто бы это мог быть? Ведь тогда все погибли, абсолютно все! Никто не вышел из недр разрушенной атомной ловушки. И тогда спасатели ушли отсюда. Подальше от аномальной радиации и слухов о том, что там, внутри разрушенного энергоблока обитает нечто ужасное, умеющее убивать быстро и беспощадно.

Что же на самом деле надеялся найти Богдан внутри этих развалин? Не время ли признаться самому себе, что лишь старые, обглоданные кости, которые могли принадлежать кому угодно? Найти – и умереть рядом с ними, навеки успокоив свою нечистую совесть, что не дает спать по ночам и глушится лишь запредельными дозами алкоголя? Ведь никто, совершенно никто не мог выжить здесь в те дни – и не просто выжить, но и прожить эти десять лет в радиоактивной пустыне…

Но сейчас кто-то бежал по коридорам, и, судя по топоту каблуков по бетону, это были люди…

Богдан крепко зажмурился, открыл глаза. Нет, вроде не сон и не галлюцинация. Рассеянный свет многих фонарей уже метался по темному потолку помещения, становясь всё четче, насыщеннее…

– Кто это? – хриплым от волнения голосом проговорил Протон.

– Не знаю, – ответил Богдан. – А… где Надежда?

Ребенка нигде не было.

А потом свет нескольких фонарей ударил в глаза.

– Оружие на землю! На колени! Руки за голову! – прорычал чей-то приглушенный голос. – В случае неповиновения будем стрелять!

Какие-то вооруженные люди стремительно заполняли помещение, умело окружая остатки группы…

Люди ли?

Существа, ворвавшиеся в помещение, были запакованы в бронекостюмы, которых Богдан раньше никогда не видел даже на картинках. Детально разглядеть, что к чему, в полумраке было невозможно, но сталкеру громоздкие панцири показались нереально тяжелыми – что, впрочем, совершенно не мешало их хозяевам двигаться так, словно на них была лишь легкая полевая униформа. Лица ворвавшихся прикрывали маски с двумя фильтрами по бокам.

Впрочем, в руках эти существа держали автоматы Калашникова, и это оставляло надежду, что внутри странных бронекостюмов всё-таки находятся люди.

Пара десятков стволов, направленных в лицо, выбора не оставляли. Богдан аккуратно положил на пол винтовку и распрямился, скрестив руки на груди.

– Что ты делаешь? – в ужасе прохрипел Протон, уже успевший выполнить команду неизвестного командира бронированных бойцов.

– Да в гробу я их видал, – сказал Богдан. – На коленях сроду не стоял и учиться не собираюсь.

Но тут его осенило – а как же Анна? Нет, он не забыл о ней. Просто отвлекся и – чего уж скрывать – немного растерялся от столь неожиданного и стремительного развития событий.

Пытаясь исправить ошибку, Богдан повернулся к девушке… и краем глаза увидел тень, стремительно метнувшуюся к нему.

Сталкер попытался вернуться в исходную, но запакованный в броню боец оказался быстрее. Богдан увидел лишь приклад автомата, летящий ему в голову.

Потом был удар.

И сразу – темнота, еще более глубокая и бесконечная, чем та, что притаилась в коридорах разрушенного Четвертого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции.

Звук монотонно долбил в уши, словно по барабанным перепонкам кто-то стучал крошечными молоточками, плотно обернутыми ватой. Такое кого угодно вытащит из омута небытия – и медленно сведет с ума, если своевременно не прекратить эту деликатную пытку.

Богдан попытался поднять руки, чтобы зажать уши, – и застонал от боли.

Руки не поднялись, зато сокращение мышц отдалось ломотой в шее и гудением в голове…

Вместе с которым пришло воспоминание.

Какие-то бронированные куклы, ворвавшиеся в помещение, и удар одной из них, после которого сталкер моментально вырубился. Хороший удар, профессиональный. Бронекукла замечательно знала свое дело.

Богдан попытался открыть глаза, и с третьего раза у него это получилось. Веки были словно налиты свинцом. Такое обычно случается после жестокой пьянки или сильного удара в череп, сопровождающегося потерей сознания. А всё потому, что когда много вооруженных людей советуют тебе сдаться по-хорошему, то надо либо броситься в бой и умереть красиво, либо последовать их совету. Но вот выпендриваться точно не нужно. Потому что результат от этого не изменится: или убьют больнее, чем это было бы без выпендрежа, или возьмут в плен, при этом выписав нехилых трендюлей. Чисто чтоб больше не выпендривался.

Богдан с трудом сфокусировал зрение.

Ага. Понятно.

И ожидаемо.

Он находился в камере с предельно спартанской обстановкой.

Бетонный куб примерно четыре на четыре метра.

Вонючая дыра в углу для оправления естественных надобностей.

Стальная дверь с квадратным окошком.

И пыльный плафон под потолком, забранный решеткой и дающий минимум света, достаточного для того, чтобы, прищурившись, осмотреть обстановку.

Вернее, ее отсутствие.

Сам Богдан был довольно оригинально прикован к стене, противоположной входной двери. Цепь, натянутая поперек груди, проходит под мышками и скрывается в стене за спиной. Руки опущены вниз, на запястьях – стальные браслеты, привинченные к стене. Такие же – на ногах. Гуманно. Захотел отдохнуть от стояния на полу – повис на цепи и кайфуй, пока боль в подмышках не вернет тебя в исходное положение. Скорее всё-таки от нее Богдан и пришел в себя, молоточки – это так, сильно вторично. Спасибо, хоть не раздели, даже берцы не сняли – поленились, наверно, приковали прямо поверх камуфляжа, поэтому ржавая цепь кожу не дерёт. Но давит изрядно.