Буцефал под Александром устал. Царь сменил коня, но того тут же убивают, тогда Александр берет третьего коня. Он сражается с греками-наемниками, которые все еще пытаются бороться. Затем он преследует персов, разит их мечом, упавших наземь безжалостно топчет копытами коня. Поле боя превратилось в дикое побоище. Когда все кончилось, покрытый потом и кровью, в одеждах, перепачканных землей, торжествующий Александр проехал по устланной телами погибших долине Граника.

За презрение к пришедшему с севера молодому царю Дарий заплатил сполна. За несколько часов он потерял сына, зятя, шурина, погиб его сатрап Спитридат, покончил с собой один из его лучших полководцев Аргит, а сам Мемнон Родосский в отчаянии бежал с остатками войска на восток.

Александр приказал снять с убитых и отправить в Афины триста самых красивых доспехов.

Раны Александра были неопасны, сразу после перевязки он навестил всех раненых и обсудил с врачами их лечение. Его секретари Евмен из Кардии и Диодот из Эритреи с трудом успевали записывать все приказы и распоряжения царя; Александр хотел известить весь мир о своей блестящей победе. Взятых в плен греческих наемников Дария он приказал продать в рабство. В бою погибло двадцать пять человек из отряда соратников, царь повелел заказать скульптору Лисиппу бронзовые статуи героев, которые затем по его приказу должны были воздвигнуть в Дионе, у подножия Олимпа, в том месте, где проходил праздник муз. В окрестностях Илиона он распорядился основать второй по счету город, носящий его имя, – Александрию Тройскую, в память о новом Ахилле. Своей матери Олимпиаде Александр приказал отправить самые красивые ковры, золотые кубки и одежды из пурпурных тканей, захваченные в обозе персов. Царь страдал от жажды. Когда солнце село на западе, в стороне Трои, он жадно осушил несколько чаш вина, но никак не мог напиться.

В тот вечер Александр понял, почему Филипп так много пил после своих сражений.

В глубине Фригийских гор раскинулся город Гордион, названный так в честь Гордия, простого землепашца, сумевшего стать в давнем прошлом знаменитым царем этой страны, отцом царя Мидаса.

Когда Гордий работал в поле, на его повозку сел орел. Дабы найти объяснение этому чуду, Гордий отправился на своей повозке, запряженной двумя волами, в город. Надобно сказать, что дышло повозки крепилось к ярму узлом из коры рябины такой сложной и хитроумной конструкции, что узел этот невозможно было развязать и даже найти его концы.

Незадолго до этого события фригийцы получили предсказание, что междоусобица, жестокости, кровопролития, изводящие их народ, прекратятся, как только они изберут царем человека, который въедет в город на простой повозке. Жители признали в Гордии посланца Зевса. Этот крестьянин, с таким мастерством умевший завязывать узлы из коры, показал такое же умение в распутывании интриг, плетущихся в стране. Он превратил Фригию в процветающее государство.

Пророчество сбылось, и повозка Гордия была поставлена на вечное хранение в городском храме. Предсказывали, что тот, кому удастся отвязать ярмо от дышла, станет властелином Азии.

Только священники Гордиона знали секрет узла и обновляли его, когда полосы коры начинали от времени разрушаться. Уже несколько веков никто не пытался развязать гордиев узел.

После победы при Гранике многие народы склонились перед Александром, как трава в поле сгибается под ногами великана.

Греческие колонии на побережье, платившие дань Персии, встречали его как освободителя. Для населения глубинных районов Малой Азии он олицетворял престиж Греции, за развитием которой они наблюдали последние пятьдесят лет. Ученые люди еще продолжали ездить в Египет, снискавший известность как источник знаний, Греция же все больше становилась известной как центр культуры и искусств. О Греции вспоминали, когда хотели украсить свой дворец или приобрести предметы роскоши.

Правители причерноморских владений уже почитали за честь выдать своих дочерей и сестер замуж за греческих военачальников, искали куртизанок для своих гаремов на Пелопоннесе, покупали им греческие украшения, защищали коринфских и мегарских купцов, чеканили свою монету по эскизам, выполненным афинскими скульпторами. В этих странах повсюду были в ходу золотые монеты с изображением Филиппа, а вскоре повсеместно войдут серебряные тетрадрахмы с изображением Александра.[35]

Банкиры Фригии, Лидии, Карии, Памфилии ездили учиться в школах Платона, а теперь посылали своих сыновей слушать уроки Аристотеля. Вдохновленные идеями греческих философов, местные царевичи основывали в своих столицах академии и лицеи. Строительство любого дворца начиналось с приглашения греческих архитекторов. Художникам и скульпторам Аттики платили огромные деньги, и города украшали творениями их рук. Один тиран не поскупился заплатить за письмо Исократа двадцать талантов золотом. Ораторы, поэты и актеры получали множество приглашений и разъезжали с выступлениями из города в город. Даже после смерти они хотели выглядеть по-гречески, заказывая саркофаг из греческого мрамора, добываемого у горы Пентеликон.

Если, по мнению некоторых афинян, Македония оставалась страной, где еще царили грубые нравы, то на Востоке Александр Македонский, правитель Греции, олицетворял целую цивилизацию, вызывавшую восхищение, и был встречен как носитель ее идей. По пути, расчищаемому его мечом, шествовали девять муз, а сам он представлял собой воплощение Эллады.

Поручив Пармениону продолжать захват земель Западной Фригии, Александр двинулся в Лидию. Сарды, бывшая столица царя Креза, распахнули перед ним ворота без боя. Царь не стал там долго задерживаться. Он заложил первый камень в основание будущего святилища в честь Зевса на вершине холма, где в день вступления македонян в город его застала гроза. Вместо сатрапа Спитридата, убитого Клитом в сражении при Гранике, он назначил губернатором завоеванной области офицера своего войска Асандра, родственника Пармениона. Затем за несколько дней он прошел до Эфеса, города, в котором в день его появления на свет сгорел главный храм богини Артемиды. Прорицатели из этого города когда-то предсказали его судьбу. По решению Александра налоги, которые город платил персидскому царю, отныне перечислялись в казну пострадавшего храма. В это время над его восстановлением работали два знаменитых художника: архитектор Динократ и художник Апеллес. Александр восхищался их искусством. Он дал себе слово, что обратится к Динократу, как только задумает строить новые города. Александр согласился позировать художнику, который за три сеанса изобразил его верхом на Буцефале со скипетром Зевса в руке. Александру портрет сначала не очень понравился, он находил мало сходства у коня на картине с его Буцефалом, а потому решил преподать урок мастеру, однако Апеллес оказался гением обидчивым.