Александр вновь облачился в латы, изготовленные из такого светлого металла, что они казались серебряными, и надел шлем, украшенный большими белыми перьями, по которым он был узнаваем издалека. На борту царской галеры он встал рядом с рулевым, положив руку на кормило. Когда судно достигло середины пролива, я принес в жертву быка, чтобы умилостивить бога морей Посейдона и почтить морскую богиню Фетиду, мать Ахилла и прародительницу Александра. Молодой царь взял золотую чашу, наполнил ее вином и бросил в волны.

При приближении к берегу Александр перешел на носовую часть и, когда днище галеры заскрежетало о песок, метнул копье на берег, что означало, что отныне эта земля принадлежит ему по праву завоевателя. Он первым ступил на землю Азии. Ему было двадцать один год и девять месяцев.

На берегу соорудили три жертвенника, и я совершил торжественное жертвоприношение в честь Зевса-Амона, Геракла, дальнего предка македонской династии, и покровительницы греков богини Афины. Затем мы поднялись по склонам древнего Илиона и вошли в храм, где хранились доспехи Ахилла. Жители города смотрели на нас с уважением, не скрывая своего восхищения.

Со стены храма Александр снял старый, проржавевший щит, который, как гласило предание, некогда принадлежал Ахиллу, и на его место повесил свой щит, инкрустированный золотом. Затем процессия спустилась в долину реки Скамандры, чтобы поклониться могилам героев. Согласно ритуалу Александр, Лисимах, Гефестион и самые близкие друзья царя скинули одежды, умастили свои тела душистыми маслами, полили могилу Ахилла вином, возложили на нее цветы, после чего с копьями в руках состязались в беге вокруг памятника, распевая песни.

– Счастливец Ахилл, – вдруг воскликнул Александр, – у тебя при жизни был такой верный друг, как Патрокл, а после смерти тебя воспел такой великий певец, как Гомер!

И тут же красавец Гефестион, согласно обычаю, принялся бегать вокруг могилы Патрокла. В тот вечер Каллисфен Олинфский, племянник Аристотеля, взял в руки дощечки для письма и начал заносить на них все сделанное и сказанное Александром.

На следующий день мы догнали в Абидосе основные силы армии. Прежде чем продолжить поход на юг, Александр устроил смотр войскам.

Находясь в своей далекой столице – городе Сузы, Дарий Кодоман, получив известие о захватнических замыслах Александра, не придал этому особого значения и не счел нужным беспокоиться из-за какого-то самонадеянного юноши. Чтобы разбить надежды и мечты молодого македонского царя, он приказал собрать стотысячное войско и во главе его поставил сатрапа Лидии Спитридата и лучшего полководца своего времени Мемнона, родом с Родоса.

Мемнон посоветовал применить в борьбе с завоевателем тактику выжженной земли: уничтожить посевы, закрыть колодцы, угнать стада, а войска персов отвести вглубь страны. В результате армия Александра должна была погибнуть от жажды, голода и изнурения. Но сатрап и знатные вельможи отказались последовать этим указаниям, которые грозили обернуться слишком большими потерями богатства для многих из них. По их мнению, небольшая численность македонского войска не оправдывала таких жертв. Они предпочли другой план – преградить Александру путь во Фригию и ждать противника у Граника – первой реки, через которую предстояло переправиться македонянам.

В дороге Александру встретился посол Дария, вручивший ему письмо и ларец с дарами. В послании царю Македонии предлагалось как можно скорее вернуться домой под опеку своей матери, если он не хочет кончить свою жизнь распятым. В дар ему посылались плеть, мяч и несколько золотых монет. Монеты, как объяснялось в послании Дария, предназначались Александру на мелкие расходы, казна которого была тоща. Мяч – для развлечений, вместо того чтобы играть в солдатики. Ну а плеткой его следовало выпороть, как нашалившего мальчугана. Великий царь обещал ему прощение, если Александр перестанет досаждать ему в дальнейшем и переправится на другую сторону пролива.

Через пять дней Александр достиг берегов Граника.

Персидская армия сосредоточилась на другом берегу и представляла собой огромное скопление вооруженных людей, лошадей и палаток. Александру доложили, что среди сверкающих доспехами конников противника находятся сын, зять и шурин Дария. Царь приказал привести ему Буцефала и приготовиться к бою. Парменион содрогнулся от ужаса. Опытный полководец, за плечами которого было почти сорок лет беспрерывных войн, он хотел дать отдых войскам, изучить местность, провести разведку в лагере противника и разработать план атаки.

– Царь, – сказал он Александру, – за эти дни наши воины прошли пятьсот стадиев, силы неприятеля превосходят наши втрое. Хотя кажется, что переправа через эту реку не представляет трудностей, все-таки это преграда, которую предстоит преодолеть. Раньше завтрашнего утра начинать нельзя.

– Завтра солнце будет светить нам в глаза, а сейчас оно слепит персов, – ответил Александр. – Кроме того, предзнаменования сегодняшнего утра мне благоприятствуют.

Вскочив на коня, он промчался галопом по фронту своей армии вдоль реки, чтобы его могли видеть как свои воины, так и противник. Он заметил, что конница персидской знати скопилась против правого фланга его войска. Он отдал приказ сосредоточить на этом фланге кавалерию своих соратников и сам возглавил ее. Протрубили трубы. Парменион, приказав своим сыновьям выдвигать тяжелую и легкую пехоту, уже был готов согласиться с Дарием, что Александр заслуживает порки.

А в это время Александр с криком: «Вперед! Вперед!» – бросился в реку. Так кричали греки под Троей. Фонтаны брызг взметнулись вокруг его соратников. Первые воины, достигшие противоположного берега, падали, сраженные ударами врага, но Александру удалось закрепиться на клочке земли. Под его бешеным натиском, сметающим все на своем пути, персы вынуждены были отойти. Македонские кони привыкли к галопу, и воздух сотрясался от ударов, когда кони на всем скаку сшибались грудью. Александр в гуще врагов прокладывал путь, пробираясь к знатным родственникам великого царя. Он уже видел их остроконечные шлемы и сверкающие на солнце латы, украшенные драгоценными камнями. Внезапно копье сломалось в его руке, он схватил другое, которое протянул сражающийся рядом всадник из Коринфа, и бросился на идущего на него с занесенной саблей зятя Дария – Митридата. Александр, ударив копьем прямо в лицо, убил Митридата. Однако и сам был ранен его братом. Александр не успел увернуться, и перс срубил ему гребень роскошного шлема. В пылу схватки Александр не почувствовал удара. Он выхватил свой меч и вонзил его в латы врага. В это время сзади на него обрушился Спитридат, командующий персидской армией и сатрап Лидии. Александр не заметил его, и вот уже кривая турецкая сабля Спитридата занесена над его головой. Но тут на помощь царю пришел Клит Черный, сестра которого вскормила Александра. Он, подняв коня на дыбы, мечом отсек руку сатрапа. Александр вырвал вонзившееся в латы копье, из раны хлестала кровь, но он не обращал на это внимания.

Тем временем отряды пехоты Филота и Никанора закрепились на берегу, построились в плотные ряды и, ощетинившись копьями над плотно сомкнутыми щитами, стали теснить противника. Видя отход кавалерии и гибель своих военачальников, персы начали пятиться, колебаться и наконец, охваченные паникой, обратились в беспорядочное бегство. Только греческие наемники, состоящие на службе у Дария и знающие, что пощады им не будет, еще какое-то время оказывали сопротивление, но вскоре дрогнули и они.