Начинаю пятиться.

— И не трогайте меня! Не трогайте!

К слову, меня никто трогать и не собирается. Глеб так и сидит, без движения, пугающе-бледный, почти белый, как призрак. В какой-то момент я даже начинаю думать, что у меня галлюцинации, и он мне просто привиделся.

Подскочив к нему, трогаю за плечо.

Живой. Обжигающе горячий.

Черт!

Он протягивает руку в мою сторону, я шарахаюсь от него в противоположную сторону.

— Идите вы все к черту! Лгуны!

— Марианна, мы можем все объяснить, — пытается взять ситуацию в свои руки Ринат.

— Нет! Ничего мне объяснять не стоит! Слишком поздно. Мне здесь не рады, видно сразу. Счастливо оставаться! — швыряю коробку с подарком на асфальт.

Фарфор звонко бьется, но я почти слышу его звон, гораздо громче звучит шум пульса в ушах, а разбитое сердце едва стучит.

Убегаю обратно к машине охраны. Позади звучат голоса, раня извинениями, но еще больше ранит, что Глеб даже не шелохнулся.

Забираюсь внутрь, поймав твердую ладонь охранника. Он запрыгивает следом и захлопывает дверь.

— Куда?

— Быстро к самолету! — командую! — Живее!

Машина резко стартует с места, я вижу, как за машиной спешит Варя, а за ней Ринат.

Но только не Глеб. Он сидит, как приклеенный, и даже не соизволил выйти из машины, чтобы обнять, успокоить. Хотя бы просто отойти в сторону и поговорить!

Правда в том, что ему плевать. Всегда было плевать.

Беременность стала слишком проблемной. Он…

О черт, как я была слепа! Бекетов и не планировал меня вытаскивать из Европы, нарочно закрыл, создал таинственность, а сам по семьям друзей спокойно разъезжает, наносит светские визиты.

Вот и вся правда.

Я несколько месяцев жила по уши в патологической лжи, считала друзьями тех, кто ими изначально не был!

Но хуже всего — равнодушие Глеба.

Хватит обманывать себя. Он меня никогда не любил и не полюбит!

* * *

Вся дорога обратно до самолета проходит для меня как будто во сне. Глаза полны слез, душа в ошметки…

Я гипнотизирую взглядом телефон, кусая губы. Пусть Бекетов мне хотя бы позвонит, умоляю мысленно. Объяснится…

Пусть сделает хотя бы что-то! Подаст знак, что я ему не безразлична, что ему на меня не наплевать.

Но ничего не происходит.

Абсолютно.

Самолет готов к отлету. Компактный, частный джет премиум класса.

Адвокат зарабатывает до неприличия много, если может себе позволить настолько дорогую игрушку с личным пилотом и стюардессой, которая планирует забраться на его колени в момент, когда я врываюсь в салон, полная негодования.

— Ты тоже мне врал! — заявляю я.

— Пошла вон, — отсылает миленькую грудастую стюардессу Адвокат и невозмутимо застегивает ширинку. — Ты рано вернулась, Марианна. Час на дорогу туда, полчаса на посещение друзей, час на дорогу обратно. Я ждал тебя не раньше, чем через часа три, потому что знал — полчаса на дружеский треп тебе будет мало.

— Вот только не говори, что ты не знал о дружбе Бекетова и семьи Сабуровых! Я увидела там… его! Он жив!

— Как интересно, — подливает себе шампанского. — Тогда почему ты здесь?

— Потому что мне все лгали. Обманывали. Держали в неведении, взаперти, делали из меня дуру. И ты… Ты тоже! Ты уволен! Выметайся из самолета.

Адвокат салютует мне бокалом с шампанским. Терпеть не могу самодовольную улыбку на его лице, которой он меня награждает!

— Уволить ты меня можешь. Но выгнать с самолета, который принадлежит мне, это уже за гранью фантастики! С этим ты погорячилась. Так что если я уволен, покинь борт немедленно. И не забывай, что охрана тоже нанята мной лично, а с тобой я ребят отправил исключительно из интересов сохранности жизни денежного клиента. Но если ты не мой клиент, мне плевать, что с тобой станет, — улыбается он.

Его слова производят эффект, будто мне за шиворот закинули ведерко льда. Остываю мгновенно.

Оседаю на мягкий диван, который по комфорту ничем не уступает дивану отеля. Если бы не беременность, рухнула на него, а так присела немного неуклюже.

— Я так понимаю, ты хочешь подумать.

— Молчи, Лев. Я не знаю, что мне делать.

Складываю ладони на животе, в этот момент двойня начинает толкаться активно, вызывая приступ слез.

Глеб так смотрел на мой живот, как будто не верил, что я по-настоящему беременна.

Я ждала его прикосновений и тепла, мечтала о моменте, когда он опустит ладонь на беременный животик, почувствует все то, что чувствую я в одиночку, и поймет…

В итоге ничего. Я жила во лжи.

Просто плачу.

Я реву, Адвокат пьет шампанское, посвистывая себе под нос, как будто издевается:

— O, du lieber Augustin, Augustin, Augustin! O, du lieber Augustin, alles ist hin.

Как мне хочется его за это прибить. Жестоко расправиться, потому что его издевательские песенки делают еще больнее и дают понять: всем плевать, что у меня на душе. Пле-вать.

Посвистывания прерываются звонком моего телефона. Пять минут назад я молила, чтобы Глеб мне хотя бы позвонил, но сейчас просто не могу заставить себя даже поднести телефон к уху.

— У тебя звонит телефон. Ответишь? — спрашивает Адвокат.

— Нет, — отвечаю гундося. — Этот номер знаешь только ты и Глеб. Ты сидишь рядом, а Глеб…

Я все же вынимаю телефон из сумочки и засовываю в ведерко со льдом, залив шампанским.

— Это игристое вино стоило дороже, чем весь твой гардероб! — немедленно возмущается мужчина.

— Приплюсуй к счету за будущий месяц.

Я просто смотрю, как лопаются пузырьки шампанского. Мои мечты лопаются еще быстрее и кажутся такими же глупыми и недолговечными, как эти пузырьки! Кажется, это финал всего, думаю внезапно отрешенно и холодно.

— Мне нужен новый телефон.

— Будет. Возвращаемся обратно?

Вопрос повисает в воздухе.

Боже, я должна решить, что мне делать и как жить дальше с разбитым сердцем?!

— Предлагаешь улететь и жить, как я жила эти несколько месяцев? Мне надоело прятаться и сидеть взаперти. Я хочу жить нормальной жизнью, хочу гулять спокойно, без оглядки. Хочу общаться с друзьями. С нормальными друзьями, которых я завела себе сама, а не с теми, которых мне поднесли на блюдечке!

С яростью смотрю на мужчину, ведь кроме него больше и посмотреть не на кого!

— Хочешь моего совета? Но я финансовый эксперт, а не лайф-коуч.