Конечно, было бы проще посадить меня в первый класс, я бы там стал отличником, выдающимся ребенком… Но я же сюда пришел не за пятерками. Хотя, японцы так помешаны на учебе, что родители даже в рабство себя отдают, лишь бы сын выучился и стал человеком. Вот и приходится учиться, чтобы не разбивать родительские сердца.

Аяка жила неподалеку от кафе. Что же, это тоже плюс ходить в школу — девушка была рядом и при случае можно заглянуть в гости. Квартира у неё небольшая, но очень аккуратная. Сразу видно, что Аяка следила не только за собой, но и за домашним хозяйством.

Когда мы пришли, то она первым делом содрала с меня одежду. Нет, не подумайте, что для интима. Нет. Она закинула всё в стиральную машину, а мне выдала свой халат. Мда, смешно же я смотрелся в розовой женской накидке, из-под которой выглядывало всё, что не должно было выглядывать.

А уже до постели мы добрались после церемонного распития чая. Да-да, чая. Когда по очереди смыли с себя запах приключений в маленькой ванной. Для усиления романтического настроения Аяка включила легкую музыку.

Мы попытались вести беседу, как взрослые, но её глаза то и дело соскальзывали на низ моего халата, да и я раздевал её глазами так, что цветастое кимоно дымилось от жарких взглядов. В итоге получилось выпить половину чашки, а потом чай оказался на полу, когда я с утробным рыком набросился на Аяку…

Утром, после обязательных упражнений, пробежки на десять километров и быстрого душа, я сотворил завтрак из риса и супа мисо. Также пошуровал по-хозяйски в холодильнике и нашел жареную рыбу. На запах сваренного кофе выползла заспанная Аяка.

— Ого, ты не только со своим телом умеешь управляться, но и на кухне мастер.

— Да ну, пустяки. Умывайся и садись. Сейчас будем лопать. Зарядишься углеводами на весь день.

— А я бы чем-нибудь другим зарядилась, — рука Аяки накрыла мою ширинку. — Белками, например…

— Зарядишься. Обязательно зарядишься. Я уже опаздываю, но об этом не забуду, — я решительно убрал руку.

Аяка обиженно надула губки и отправилась в сторону ванной, соблазнительно покачивая задом. Я со стоном проводил её дефилирование. Она только хитро улыбнулась в ответ и скрылась за дверью.

Можно было бы остаться ещё на десять минут, но это Аяка… Тут десятью минутами не обойдешься, а мне не хотелось опаздывать в школу. Как бы мой натруженный пах не ныл, приглашая снова погрузиться в исследования влажной упругости, но я был «непокобелим».

— Скажи, а почему ты пригласила меня в гости? Разве тебе не претит общение с хинином? — спросил я, когда посвежевшая Аяка села завтракать.

— Изаму-кун, ты будешь ругаться, если я отвечу правду, — улыбнулась девушка.

— Понятно, использовала меня и…

— Нет-нет, ты очень хорош в роли «мальчика для утешения», но я пригласила тебя не за этим. Ты сам понимаешь, что каждая девушка хочет выйти замуж за того, кто будет для неё опорой и поддержкой, а ты… Ты не создан для семьи. Есть в тебе что-то, что заставляет мою душу трепетать. Ты необуздан, как дикий конь, и яростен, как белый тигр. Эта твоя животная сущность очень сильно привлекает. Она затмевает твой лишний вес и тату на лице. Ты опасен и это будоражит кровь, заставляет её приливать к одному органу…

Она потянулась ко мне губами. На верхней прилипло зернышко риса. Я прислонил палочки к губам Аяки и снял белую кроху. Вложил её себе в рот и облизал губы.

— Целоваться не будем, а то могу не удержаться.

— Ну, Изаму-ку-у-ун…

— Нет! Я поцелую тебя потом. Сейчас почти не осталось времени — я не хочу пропустить урок…

— Эх, печально слышать, что твоё молодое тело предпочитают знаниям, — потянулась Аяка.

— Я приду, когда освобожусь. Жди меня, и я вернусь, только очень жди, — подмигнул я девушке.

— Так и не поцелуешь? На прощание? — Аяка выставила губки.

— Ладно, но только раз…

Эта чертовка поцеловала меня так жарко и обхватила руками так крепко, что я едва не потерял голову. С огромным трудом я оторвался от неё и побежал к выходу, прихватив сумку.

— Изаму-кун, возьми, — Аяка протянула черную маску, похожую на медицинскую.

В углу черной ткани умело вышита желтая мордочка мультяшного котенка. Вот ни разу не мужская маска. Если бы такую маску надели на Ганнибала Лектора, то он из интеллектуала-людоеда превратился бы в забавного вида старичка-пуську.

— Зачем это?

— Сейчас тебе небезопасно появляться около нашего кафе без неё — эти бандиты могут вернуться. А так они могут тебя не узнать.

— Ага, мои белые волосы вообще ни разу не выдадут меня.

— Надень бейсболку — в ниндзя превратишься, — улыбнулась Аяка.

Пришлось принять этот подарок. Я пообещал себе никогда её не надевать, но кто же знал, что это обещание придется в скором будущем нарушить?

— Спасибо, Аяка-тян! — сказал я в дверях. — Надеюсь, что вскоре увидимся.

— Ты хотя бы позвони сначала, а то вдруг… придешь, а у меня тут другой мужчина… — хитро улыбнулась Аяка и захлопнула дверь, когда я дернулся к ней.

Я же пнул для острастки деревянную перегородку, чтобы знала мою страсть и мужскую ревность, а потом отправился в школу.

Уроки были тоскливыми. Тоска усугублялась ещё тем, что Кацуми приболела и не пришла. Зато мы пару раз перемигнулись с Макото. Я заметил, что на меня искоса поглядывает Кимико Миура, та самая девочка, которая в первый мой день в школе продемонстрировала маникюр на среднем пальце.

Чего ей надо от меня?

Ладно, возможно, это просто так хорошо падала тень на моё лицо, что она не могла оторвать глаз. А может у меня очень охрененное самомнение, а Кимико на самом деле вовсе на меня и не пялилась.

После школы я заглянул к Акире Утида. Он приветствовал меня поклоном и показал додзё. Спортивный зал был словно пропитан боевым духом. Татами, макивары, груши, деревянные воины — всё это сверкало чистотой и новизной. Аккуратность, прагматизм и даже аскетизм в каждой детали. Всё на своём месте, всё идеально сложено и поставлено. В углу зала я заметил черную дверь.

— А там что, тренерская?

— Нет, Такаги-сан, — с загадочной улыбкой произнес Акира. — Там у нас специальная комната для занятия боевым оммёдо. Если тут мы укрепляем силу, выносливость и физическое состояние тела, то там уже идет тренировка боевого духа. Пойдем, покажу.

Я разулся перед входом, как и было написано в записке Кацуми, произнес традиционное «Ос» с поклоном и только после этого вступил в зал. Думаете, что это только традиция? А всё связанное с приветствием духа лишь мистические глупости? Хм, в таком случае вы не танцевали «Ламбаду» на заднем дворе дома при полной луне, когда вашим телом завладел шкодливый сикигами…

Когда открылась черная дверь, то мы попали в большую комнату. С её стен вместо обоев свисали черные полоски шелка, на которых белыми нитями вышиты древние иероглифы.