Когда Кевин вновь приподнялся, голова у него гудела от боли. На полу была кровь, но он не знал, из какой части его тела она текла. Бен проволок через всю комнату деревянный стул и поставил его перед Муром. А потом сел, раздвинув колени.

– Ну?! Рассказывай! – прохрипел он.

– Ты и в самом деле поверил ей? – спросил Кевин.

Бенджамин молча наблюдал за ним.

– Она тихонько исчезает, потом звонит, чтобы сдать меня? Почему же она не сделала этого, когда была здесь? – Мур прижал пальцы ко лбу, пересиливая рвоту. – Сдается мне, она пытается пустить всех по ложному следу.

– А куда девался мой телефон?! – рявкнул Миттаг.

– Мне-то, черт возьми, откуда знать?..

Бенджамин встал и подошел к полке, с которой взял сумочку на молнии. Ту самую, в которой лежал разобранный телефон. Он поднял сумку поближе к свету, а затем опустил.

– Она мне все рассказала. Про телефон, про сумку и батарею. Я никогда ей это не показывал. Она никогда не видела этого, пока не заметила у тебя!

– Чепуха, – прохрипел Кевин, хотя и знал, что сейчас ничего уже не докажет. Ингрид сообщила Бену очень много. Вполне достаточно, чтобы тот поверил. Боже, какой же он глупец! Он совершенно недооценил Ингрид Паркер. За проявленное сочувствие ему сейчас выпишут свидетельство о смерти…

Бенджамин снова уселся на стул.

– Ладно, теперь, когда с этим немного разобрались, скажи лишь, кто все затеял? – спокойно спросил Миттаг. – ФБР? Кто вами руководит? Та женщина, Рейчел Прю?

Мур промолчал.

– О господи, – проворчал Бен, качая головой. – Просто скажи мне, что вы планируете! Давай не усугублять, парень! Иначе мне придется просто прострелить тебе голову.

Кевину не хотелось ничего говорить, но он все-таки ответил:

– Ты все равно пристрелишь меня.

Бенджамин посмотрел на него, как будто обидевшись, а потом улыбнулся.

– Парень, ты, наверное, все не так понял! Мы ведь с тобой на одной стороне.

– Что?

– Ну или были на одной…

Внезапно свет погас, и в темноте послышался какой-то грохот внизу. После чего затрещали выстрелы.

– Чертов ублюдок! – крикнул Миттаг и, подняв «спринг-филд», бросился к двери. Прежде чем открыть ее, он повернулся к Кевину и проговорил: – Все из-за тебя…

Потом он распахнул дверь и выскочил из комнаты.

Еще смутно веря в то, что он до сих пор жив, Мур прислушался к воплям и перестрелке. Он сделал единственное, что было приемлемо в таком положении: лег на старый заплесневелый ковер лицом вниз, раскинул руки в стороны. И стал ждать.

На другом конце соевого поля, то и дело чихая от пыли, Рейчел наблюдала за картинками на двух мониторах, которые слабо освещали сарай. Она видела, как спецназовцы, экипированные приборами ночного видения, незаметно подкрались к дому и заложили под дверьми и окнами небольшие заряды. Потом начался обратный отсчет, и… наступил хаос.

Яркие вспышки, крики, плач.

Женщины, мужчины.

Громкие команды.

Треск сломанной мебели.

Покачивающиеся стволы винтовок…

Потом один-единственный выстрел.

Снова вопли.

И вдруг чей-то голос:

– Граната!

Бух, бух, бух!

Крики. Грохот шагов по лестнице…

– Где он?

– Оружие!

Треск, грохот.

– Вниз, вниз, вниз!

– Вот он!

Потом тишина. И чьи-то стоны вдалеке.

Рейчел взглянула на Гонсалеса, который тяжело дышал, прижав палец к коммуникатору в ухе.

– Что, черт возьми, произошло? – требовательно крикну-ла она.

Но ее коллега слушал только своих людей.

– Теперь все ясно, – сказал он, наконец. – Выжили двое. Бенджамин Миттаг… к сожалению, нет. – Его лицо побледнело. – Все кончено.

– Что это значит?! – закричала Прю на Гонсалеса.

Тот, вскинув руки, отвернулся.

Подошедший сзади шериф Донегал проговорил:

– Они всего лишь выполняли ваши приказы.

– Что?

– Так сказал нам ваш коллега.

Рейчел повернулась к Карлу и увидела, что тот сунул в рот сигарету и безуспешно пытает свою зажигалку. Рука его сильно дрожала.

– Что вам наговорил Джейкс? – спросила женщина.

Пару секунд шериф молча смотрел на нее, а затем вынул изо рта неподкуренную сигарету.

– Да так, сделал доклад о бодрости духа. Напомнил, что эти люди убили конгрессменов. И что не стоит с ними церемониться. Вроде по делу, не так ли, правильно? Дом был заминирован в нескольких местах. Правильно, зачем рисковать?..

Рейчел ничего не ответила, а Гонсалес уже направился через поле к своим людям. Она была не в настроении смотреть на то, что они натворили. Пока не в настроении…

Потом Прю попросила Янга отвезти ее на базу. Она не собиралась звонить заранее, чтобы не дать ублюдку шанс вмешаться или состряпать очередную ложь. Вот почему, когда она вернулась в фермерский дом, обнаружила Джейкса на кухне. Тот разговаривал по телефону с Полсоном.

– Секундочку, – прошептал он ей, многозначительно подняв палец вверх.

Для нее это было уже слишком. То, как этот человек взметнул свой указательный палец, с каким надменным видом он посмотрел на нее, то, как он затем повернулся на стуле, делая вид, что его отрывают от дела… Все словно замерло, остановилось. Но в этот момент в голове у Речел как будто замкнулись невидимые контакты. Там, на столе, лежали карта с карандашными пометками и пять ноутбуков. А прямо перед ней белела лысина на его голове… Она взяла ближайший компьютер. И размахнулась.

Восемь месяцев спустя

Вторник, 13 марта – вторник, 20 марта, 2018 год

В последнее время Рейчел постоянно просыпалась рано. Что-то в ее подсознании, что-то похожее на прикосновение предупреждало… О чем? Ее тесная студия осталась прежней. Туда никто не вторгался. Какие-либо признаки попыток проникновения отсутствовали. Система сигнализации работала ровно, не срываясь на вой. Однако зачастую, еще до четырех утра, Прю просыпалась, вся в поту, и сидела на краю кровати, потирая Y-образный шрам на ноющем бедре, и пытаясь найти ответ на настойчиво повторяющийся вопрос, который она не смогла бы даже выразить словами.

Да и вопрос ли это? Возможно, и нет. Что-то вроде утверждения, может, медицинский термин. То, что, как говорили доктора, означало постоянную, протекающую в мягкой форме паранойю. Некое непреходящее беспокойство, рубившее ее ночной сон на нездоровые фрагменты. В этом беспокойстве присутствовала какая-то неустроенность, хорошо знакомая ей еще со времен замужества. Но с Греггом они расстались уже давно, и, значит, странное ощущение было связано с чем-то другим.