Дальше наступала очередь сорока миллиграммов дигидро-кодеина[28], который запивался бутылкой «Поланд Спринг». Потом Прю доставала из-под кровати палку, купленную в магазине полезных мелочей, и, опираясь на нее, тащилась в ванную. Большего Рейчел себе не позволяла. Переборов первый час, она засовывала палку на место и проживала остаток дня так, словно ничего не случилось и никакая помощь ей не требовалась.

В те ранние утра, когда ночная тьма еще скрывала Эллиот-Бэй, Рейчел приносила чашечку кофе, садилась за стол, открывала лэптоп и изучала старые файлы, просматривая протоколы допросов и освежая память прошлогодними газетными статьями и постами во влиятельных блогах. Сбивчивые рассказы испуганных граждан, разглагольствования самонадеянных экспертов, дополнительные отчеты, которые вели к заброшенным промышленным зонам и в студенческие кампусы, служившие питательной средой для «Бригады». У нее была целая папка с постами «Министерства пропаганды», собранными до закрытия сайта пятого июля. Другая папка содержала видеоматериалы и авторские комментарии Сэма Шумера, большинство из которых представляли собой напыщенные тирады под звонкими заголовками типа «“Тяжелая бригада” – последний коммунистический штурм американской мечты». Потом шли более поздние – его загадочное сообщение об убийстве Бишопа – и наконец: «Ведущий агент широкомасштабного расследования подает в отставку после нервного срыва».

Подала в отставку? Да у нее просто отобрали жетон и служебное оружие. А Полсон выгнал ее из своего управления.

Конечно, она сама во всем виновата. Схватила компьютер да грохнула Оуэна Джейкса прямо по голове. А потом, словно обнаружив цель, которой долго не видела, вернулась к внедорожнику и сказала агенту Янгу отвезти ее к конспиративному дому «Бригады», который буквально за считаные минуты превратился в мавзолей. Освальд, он же Кевин Мур, находился в машине «Скорой помощи», с перевязанным плечом. Он был ранен шальной пулей, когда, избитый Миттагом, корчился на полу в спальне. Прю хотела услышать, как все случилось, с малейшими подробностями, но после уколов Мур выглядел не вполне адекватным. Словно боксер после жесткого нокдауна, он то впадал в молчаливое оцепенение, то начинал буйствовать.

Да, Бишопа убил снайпер. Нет, он понятия не имеет, кто за этим стоит. Что за женщина была с ними возле Ливана? Ингрид Паркер. Рейчел на этом не успокоилась и продолжала задавать вопросы. Ингрид там, в доме? Среди мертвых? Освальд покачал головой и сообщил, что Паркер ушла до того, как они добрались до Уотертауна. Что они делали в Ливане? Мур сообщил, что Бишоп и Миттаг назначили там встречу, а потом подрались.

Почему?

Кевин лишь покачал головой.

Кто из «Бригады» поддерживал связь с Сэмом Шумером? Освальд ответил, что понятия не имеет, о чем его спрашивают. Прю хотела надавить на него, но вмешался агент Янг:

– Мэм, сюда, пожалуйста.

– Подойду через минуту.

– Это срочно, мэм!

Рейчел проследовала за Янгом к машине, и там он сообщил, что ему приказано незамедлительно доставить ее в аэропорт.

– Откуда поступил приказ? – спросила Прю.

– Из штаб-квартиры.

– Я еще не закончила допрос.

– Мне сказали… – тут Лоренс заколебался, – что вы не будете никого допрашивать.

– Кто вам такое сказал?

– Помощник директора.

Рейчел повернулась и решительно направилась к «Скорой», но из темноты вынырнули еще два агента и преградили ей путь.

– Агент Прю, – проговорил у нее за спиной Янг, – поверьте, я бы предпочел решить все мирно.

«Сессна» уже стояла на взлетной полосе, и два безымянных агента проводили Прю к самолету, позаботившись, чтобы она не заблудилась по дороге. В ожидании взлета женщина чуточку успокоилась, обдумала все еще раз и поняла, что многое изменилось из-за ее несдержанности, когда она дала волю своему гневу там, в доме фермера. Теперь она вступила в гонку со временем. Рейчел проверила входящие имейлы – имена убитых, предварительный список домашнего имущества, отсортированные сообщения от ее сотрудников в штаб-квартире – и принялась писать, потому что единственной защитой была ее собственная история. Сначала она подробно, до мельчайших деталей, изложила свою версию событий в Уотертауне, а затем, воспользовавшись записями с прошлой недели, напечатала все остальное, потому что вырванная из контекста ночь никакой защитой считаться уже не могла…

В аэропорту имени Рональда Рейгана Рейчел поджидали еще двое агентов, которые отвезли ее прямиком к Полсону. Марка, однако, ее история не интересовала. Его интересовал лишь заключительный акт с участием ноутбука и головы Джейкса. Полсон был в ярости. Да и остальные – тоже. Все, кроме непривычно воодушевленного Оуэна, улыбающегося даже на больничной койке. Та еще выдалась ночка…

Если бы Джейкс не сыграл свою роль, не оказался великодушен, она закончила бы совсем плохо, вылетела бы из Бюро и, весьма вероятно, вообще оказалась бы за решеткой.

Во время утренней терапии медсестра сказала: «Успокойтесь. Расслабьтесь». Назло ей Рейчел встала на бегущую дорожку. При каждом шаге ее заживающее бедро вспыхивало, как будто его перехватывали толстые жгуты боли. На стене перед ней висел телевизор с круглосуточным каналом новостей, который она ежедневно просматривала.

В то утро, как Прю ни старалась, она так и не дождалась сюжета о протестах, разгорающихся более чем в двадцати городах по всей стране параллельно с усилением жары, грозящей побить еще один погодный рекорд. Глобальное потепление, как шутили вечерние комики, стало лучшим другом оппозиции. Толпы людей собирались в Шарлотте и Хьюстоне, Санта-Крузе и Сент-Луисе, ну и, конечно, здесь, в Сиэтле. Даже в Анкоридже в протестном марше приняли участие две тысячи человек. Началась, как сказал кто-то, Эпоха Отрицания.

Вопреки тому, что все, включая Рейчел, думали год назад, короткая и яркая жизнь «Бригады» всколыхнула оппозицию. Мартин Бишоп и Бенджамин Миттаг преподали ей урок, суть которого была весьма проста: сила в толпе. Если пять тысяч человек решают что-то совершить, это совершается. Теперь в течение нескольких часов одна-единственная новость, усиленная соцсетями, могла расшевелить миллион человек и посеять хаос в городах.

Но толпы, заполнявшие телеэкран в кабинете терапевта Прю, – и на Манхэттене, и в Лос-Анджелесе, – появились не за одну ночь. Их собирали на протяжении месяцев, как выяснили репортеры, копающиеся в обрывочных деталях кровавого конца «Бригады» в Уотертауне. Белый дом оказался не на высоте, отрицая второстепенные факты, проверить которые оказалось совсем нетрудно. Отметив для себя эту маленькую ложь, репортеры, как и должно, вернулись на свои делянки и накопали еще. Было много разговоров про дым и огонь. Говорили, что сокрытие случившегося хуже самого преступления, пусть даже в отношении последнего многое еще оставалось неясным.

Все сводилось к одному-единственному вопросу: почему в Уотертауне погибло так много людей?