Во время своего выступления Руднев смотрел не на Катаоку, которому он отвечал, а прямо в глаза адмирала Того. Тот выдержал его взгляд, ничем не выдав своих чувств. Хотя сейчас Того был жутко зол на своих подчиненных — не было никакой необходимости врываться в зал переговоров, даже если кормовые погреба ГК «Микасы» и взорвались накануне постановки ее в док. Зачем было показывать свою обеспокоенность на глазах гайджинов, неужели нельзя было потерпеть пару часов? Да, он приказал незамедлительно докладывать о всем важном, но эта новость могла бы и подождать до окончания дня переговоров. И что, гадские демоны, означает фраза «объем повреждений и ВОЗМОЖНОСТЬ ВОССТАНОВЛЕНИЯ корабля выясняются»?[32]Еще больше его злил и пугал тот факт, что Руднев наверняка догадался, что именно ему докладывал взволнованный адъютант Нагата. Если он сам узнал о взрыве на «Микасе» из доклада Нагаты, то Руднев… Или он заранее знал о взрыве, тогда это подразумевает организацию русскими диверсии в Йокосуке, а это практически невозможно. Или — все то, что сейчас сказал этот скороспелый русский адмирал о шимозе, правда, и тогда… Если химические лаборатории флота подтвердят версию Руднева о пикратах, то надо срочно менять тип взрывчатки, а значит, полгода флот будет почти безоружным. Но ведь воевали же как-то до этого? Воевали, но… В битве при Шантунге было пять случаев отрыва стволов орудий. До сегодняшнего дня это списывали на удачные попадания русских снарядов прямо в ствол орудия, но если Руднев прав… Да, тогда лучше побыстрее заключить мир на предложенных Россией условиях. Хотя по флотской части, если войны с Россией в ближайшие несколько лет не будет, то выкупать у нее обратно «Кассугу»/«Сунгари» нет никакого смысла. На верфях уже заложены более сильные и быстрые корабли, и тратить деньги на это итальянское недоразумение… К тому же, если не устраивает русских, то и Императорскому флоту он в мирные годы не нужен.

Через три дня из Токио пришел ответ. Япония в целом принимала условия мира, предложенные Россией, и соглашалась на заключение перемирия.

«РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА В ВОСПОМИНАНИЯХ И ДОКУМЕНТАХ». МОСКВА, ИЗДАТЕЛЬСТВО «ГРАНАТ», 1954 ГОД.

СРАЖЕНИЕ ПРИ ЛЯОЯНЕ. (ИЗ КНИГИ АМЕРИКАНСКОГО ИСТОРИКА Б. ТАКМАН «МАНЬЧЖУРСКИЕ ПУШКИ»)

Маньчжурская армия после предыдущих боев отошла на арьергардные позиции, представляющие собой первую оборонительную линию на подступах к Ляояну. За ней располагалась передовая позиция, проходившая по высотам в нескольких километрах от города, и у самого Ляояна — главная позиция. Японские войска медленно и осторожно приближались к передовой позиции, согласовывая скорость марша с возможностями снабжения. Русские же использовали малейшую возможность для нападения на японские тыловые части. Отряды так называемых «konnye ochotniky» вместе с казачьими «sotnya» под общим руководством полковника Мадритова нападали на колонны со снабжением и пункты складирования, отвлекая войска с боевой линии для их охраны. Но в целом действия Куропаткина были направлены лишь на сдерживание японских армий до их подхода к Ляояну, где он планировал дать генеральное сражение в духе Бородино или Лейпцига.

Охватывающее же положение японских армий позволяло японскому главнокомандующему планировать концентрическое наступление в духе сражения под Седаном. При этом Первая армия Куроки должна была наступать против восточной группы русских в составе третьего Сибирского, десятого и Сводно-стрелкового Кавказского корпусов, с выходом на сообщения русских севернее Ляояна, Вторая и Четвертая армии Оку и Нодзу должны были наступать против южной группы русских из первого, четвертого и второго Сибирских корпусов.

Бои на арьергардной позиции, несмотря на успешные действия третьего Сибирского корпуса, закончились отходом по приказу Куропаткина на передовые позиции. Японцы на этот раз стремились не отстать от отходящих войск русских, и отступление сопровождалось ожесточенными боями, порой переходившими в рукопашные схватки. Успех в штыковых боях практически всегда принадлежал русским.

Сосредоточенные на передовой позиции русские имели превосходство перед японцами в пехоте, артиллерии и пулеметах, а самое главное — в наличии боеприпасов. Но генерал Куропаткин совершил одну из своих характерных ошибок, развернув на позициях не более сорока процентов своих войск, причем именно тех, на которые легла основная тяжесть боев при отступлении…

Если русские сделали ошибку, полагая выиграть сражение одной обороной, то не меньшую ошибку и авантюризм мы видим в действиях японцев. Армия Куроки, которая должна была наносить главный удар, была слабее вспомогательной группы из двух армий. Для переправы через Тайдзыхе и охвата русского фланга оптимистично настроенный Куроки выделил всего лишь одну дивизию. Он считал, что «северные варвары» окончательно потеряли воинский дух и одно появление японских войск на фланге заставит их отступить. Кроме этого, использовав все свои силы для нанесения ударов и действий на сообщения русской армии, Ойяма остался без резервов. В результате действовавшие на решающем участке японские войска не могли быть усилены. Стремление к охвату и окружению, объективно отвечающее условиям войны, велось с нарушением многих правил, и лишь ошибки русского высшего командования не привели японскую армию к катастрофе.

Ожесточение боев под Ляояном превзошло все предыдущее. Русские, казалось бы измученные предыдущими отступлениями и подавленные поражениями, показали, что способны переносить безболезненно то, что не под силу многим европейским армиям. Их войска с ожесточением удерживали малейшие клочки земли, а многочисленные пулеметы и действующая с закрытых позиций артиллерия наносили атакующим серьезные потери. Лишь особенности местности, покрытой густыми и высокими зарослями гаоляна, в которых русские ориентировались явно хуже японцев, спасали последних от полного разгрома. Один из японских солдат так описывал свои впечатления от первого дня боев:

— Русские шрапнели поливали нас смертоносным дождем…

Маршал Ойяма в этот самый вечер собрал военный совет, на котором присутствовали все три командующих армиями: Оку, Нодзу и Куроки. Японским обозам «второго разряда» был уже отдан приказ отойти на один переход к югу. Оку и Нодзу заявили о невозможности продолжать наступление вследствие громадных потерь войск и недостатка в артиллерийских снарядах. Но Куроки просил их только удержаться на следующий день перед русскими позициями, так как сам намеревался переправляться на правый берег Тайдзыхе и выйти на сообщение Куропаткина. С его наблюдательного поста на правом берегу были отчетливо видны поезда русских, отходящие на север.

Но переправа одной японской дивизии через Тайдзыхе и обход фланга передовой позиции заставили нерешительного Куропаткина отвести войска на главную позицию. Даже после отхода на главную позицию русские продолжали ожесточенное сопротивление, и наступление японцев практически выдохлось. Только Куроки упорно гнал и гнал свои войска против русских. На этом участке разрозненные атаки русских никак не могли достичь своих целей, настроение войск падало. Занимая позиции в высоком гаоляне, русские, не зная местности, часто обстреливали свои собственные подразделения. Наступавшие полки перемешивались. И все же 3 сентября русские отбили важнейшие участки японских позиций — Нежинскую сопку и поселок Сыкванутнь, однако вместо развития успеха были отведены по приказу Куропаткина.