Я должна была зайти в подъезд к 14 часам и, когда он выйдет из квартиры, дать сигнал белым платочком через окошко этажом выше. Там специально выставили стекло. Пришла в подъезд часа на два раньше. И вижу, что офицер уже спускается вниз. Заметив меня, остановился, уступая дорогу, и стал смотреть мне вслед. Прохожу один этаж, второй, третий и боковым зрением замечаю, что он все стоит. Дошла до последнего этажа, стучу в первую же квартиру. Старческий женский голос спрашивает: «Кто?» Я называю женское имя, первое пришедшее на ум. Открывается дверь, вхожу в квартиру и прошу стакан воды. Когда старушка пошла на кухню, быстренько выскакиваю на лестничную площадку и, сняв туфли, спускаюсь к окну. Успела-таки махнуть платком и увидела, как со всех сторон к подъезду направились парами наши сотрудники. Я вроде бы успокоилась — не опоздала.

Присела на ступеньку лестницы, а встать не могу. За мной поднялись наши ребята и рассказали, что объект задержан и уже в машине. Все было сделано молниеносно.

За операцией наблюдали Абакумов и мой непосредственный начальник, переодетые в гражданское. Было это на углу Рождественки и Кузнецкого Моста. Машина увезла задержанного к дому № 2 на Лубянке. Кстати, Виктор Семенович Абакумов — начальник ГУКР Смерш часто присутствовал при задержании вражеских агентов…

— Анна Кузьминична, а что за инцидент произошел во время этой операции? — спросил автор, знавший про этот инцидент от другого источника.

— Да, был один эпизод. Когда мой начальник побежал к машине, Абакумов остался в одиночестве. Так вот один из наших молодых сотрудников подошел к нему и рявкнул: «Какого х… ты тут стоишь, а ну делай ноги!»

Абакумов улыбнулся и направился к черной эмке. Когда сотрудник пришел к месту сбора группы и рассказал о происшествии начальнику, тот покраснел и гаркнул: «Так это же был Абакумов!»

— Были ли какие-либо последствия? — поинтересовался автор.

— Нет, — улыбнулась Зиберова.

В одной из бесед в Совете ветеранов ДВКР ФСБ России давний знакомый автора Андрей Кузьмич Соловьев рассказал об одной интересной операции военных контрразведчиков в годы Великой Отечественной войны.

Это произошло в марте 1942 года. Контрразведке 14-й армии, оборонявшей советское Заполярье, стало известно о готовящейся заброске вражеской агентуры в район города Мурманска. Учитывая, что армия готовилась к крупной наступательной операции, шпионская акция фашистской разведки представляла несомненную опасность.

Сотрудники Особого отдела НКВД 14-й армии совместно с областным Управлением госбезопасности немедленно ввели в действие всю систему поисково-заградительных мер. Но шли дни, а «гости» не появлялись. И лишь в морозное первоапрельское утро одна из оперативных групп в 30 километрах от Мурманска задержала гражданина в красноармейской форме. При нем чекисты обнаружили пистолет, крупную сумму денег, чистые бланки документов. Его препроводили в Особый отдел. Задержанный оказался агентом абвера Федором Коршуновым, добровольно перешедшим на сторону врага в начале войны. Был полицаем и переводчиком в концлагере, а затем обучался в разведшколе в эстонском местечке Вихула.

Вместе с агентами Николаем Прудько и Михаилом Вороновым прошел специальную подготовку в финском городе Рованиеми для проникновения в Мурманск с многоплановым разведзаданием. Он заявил, что его напарники должны быть переброшены чуть позже южнее города в район Мурмаши-Кола. Он подробно описал их внешность. Воронов ничем особенно не выделялся, а вот у Прудько в нижней челюсти имелись три металлические коронки, на безымянном пальце левой руки родимое пятно, а ноготь мизинца отсутствовал.

Розыск и задержание вражеских агентов оказались не только важной задачей, но и строгим экзаменом на зрелость контрразведчиков под руководством майора Чижевского. Майор и подчиненные забыли о сне и отдыхе. Агентура активно работала — множилось количество сообщений, росло задержание подозрительных лиц. Поисковые группы активно работали в порту, на железной дороге, в магазинах, парикмахерских, банях, аптеках и других местах возможного их появления.

Но недолог был путь шпионской троицы.

Медсестра пункта неотложной помощи Клавдия Ивановна готовилась к его закрытию и отдыху. Она жила в одной из комнат помещения медпункта, так как ее дом был разрушен при бомбежке. Муж погиб, сын находился в плавании, изредка навещая свою 60-летнюю мать и одаривая ее дефицитом — продуктами. Выйдя перед войной на пенсию, мечтала тихо и спокойно дожить оставшиеся годы, но обстоятельства сложились иначе. Судьба переменчива: часто плохие дни чередуются с очень плохими.

Ходики показывали десять вечера. Клавдия Ивановна собиралась уже прикорнуть на кушетке, служившей ей кроватью, как в дверь постучали.

Она удивленно посмотрела на часы и громко спросила:

— Кто там?

— Откройте пожалуйста! — раздался мужской голос.

— Пункт уже закрыт. Если не очень срочно, приходите завтра утром.

— В том-то и дело, что срочно!

Она встала, одернула халат, открыла дверь. На пороге стоял невысокий плотный мужчина в промокшем под моросящим дождем бушлате.

— Помогите моей беде! Понимаете… глаз у меня совсем разболелся.

Она надела очки и увидела распухший левый глаз, по краю которого проглядывала гнойная полоса.

— Где же вас так угораздило?

— Понимаете, прикуривал на ветру позавчера… Я на буксире работаю в порту… Отлетел, видно, осколок серы от спички…

— Снимите бушлат… Садитесь, — участливо предложила медсестра и прошла в другую комнату, чтобы приготовить раствор для промывания глаза.

Клавдия Ивановна принесла раствор, набрала его в пипетку, протерла нагноение смоченной в борной кислоте салфеткой и собралась закапывать лекарство в глаз.

— Руками приоткройте веки, — скомандовала женщина.

Пациент обеими руками стал осторожно раскрывать глаз, отклонив голову назад. И тут медсестра чуть не выронила пипетку от страха. «Господи, сохрани и помилуй!» — почти вслух вымолвила она. От испуга перехватило дыхание, тело охватила нервная дрожь, сердце зашлось в неистовой аритмии.

«Нет, все точно — пятно, отсутствие ногтя на мизинце… Все так, как говорил старший лейтенант. Что же делать? Что? А может, это совпадение? Тогда надо посмотреть зубы… Но как?»

Прошло минут пять-десять.

— Ну как, полегчало?

— Да, жжение уменьшилось.

— Пока отдохните, а я посмотрю тройничный нерв. Одна из его ветвей связана со зрением. Помассировав левую сторону лица пациента, она попросила открыть рот.

— Надо посмотреть состояние ваших миндалин…

«Боже мой — это он. Он! Он! Он! Три коронки внизу… по приметам — это действительно вражеский лазутчик. Что делать? Как предупредить чекистов?» — Сердце учащенно и гулко забилось. Медсестра даже испугалась, что его удары может услышать пациент. Однако обостренные до предела чувства подспудно побуждали к немедленным действиям.