вместо этого смотрю на его обнажившееся тело, на крепкие мышцы рук и рельефный пресс. Сглатываю. Во рту становится сухо, и голова идёт кругом.

Наши с Богданом взгляды встречаются, и он насмешливо улыбается, дескать, попалась, ничего ты от меня не скроешь. Вздрогнув, я избавляюсь от дурацкого наваждения и бегу по лестнице на второй этаж. Там всего одна комната, и это спальня. С гигантской кроватью, на которой могут уместиться пятеро человек. Да уж.

Я снимаю с себя платье и надеваю футболку с джинсами. Почему-то боюсь ходить перед Богданом в коротких шортах. Вдруг он руки начнёт распускать? Или Агата полностью удовлетворила его желания? Чёрт, снова эта сжигающая ревность!

— Не жарко тебе будет? — насмешливо интересуется Богдан, когда я спускаюсь вниз.

На нём джинсовые шорты и белая футболка. Выглядит необычно, слишком по-домашнему, что ли. Но мне нравится.

— Нет. А что мы будем делать?

— Я собираюсь пообедать. А ты как хочешь, — пожимает плечами Богдан.

— В смысле? Оставишь меня одну?

— Ты девочка взрослая, почему бы и нет?

Я не пойму, он издевается или говорит совершенно серьёзно? Если второе, то всё плохо. Очень-очень плохо. Я серьёзно обидела Богдана, он сегодня какой-то другой. Более резкий, прямолинейный, а ещё отстранённый и далёкий.

— Ну и вали! — заявляю я, гордо вскинув подбородок и сложив руки на груди.

И он уходит! Вот так просто, без колких фраз и фирменных саркастических шуток, Богдан оставляет меня в одиночестве в день нашего бракосочетания.

Я бешусь! Злюсь до невозможности. Сжимаю челюсти и наматываю круги по дому. Желудок сводит голодным спазмом, от возмущения и обиды просто задыхаюсь! Нет, ну как он мог? Я же погорячилась вчера и триста раз успела об этом пожалеть, а он всё никак не успокоится. Называет меня совершеннолетним ребёнком, на место пытается поставить, о благодарности напоминает. Я была о Богдане лучшего мнения.

Наконец я устаю бегать по дому. Иду на озеро, сажусь на корточки и касаюсь рукой воды — прохладная. Купаться в такой одно удовольствие, но я не собираюсь плавать в одних трусах и лифчике, пусть даже они сочетаются по цвету.

Отсюда не видно ресторан, в котором обедает Богдан, но я всё равно поглядываю в ту сторону. Не знаю, зачем. Мне одиноко и грустно. Складывается ощущение, что я всё время что-то делаю не так. Выбираю не тех людей, при этом отталкиваю всех, кто искренне пытается мне помочь. Выплёскиваю на них накопившийся яд, кричу и топаю ножками, а затем тоскую наедине с собой.

Богдан никогда не собирался меня принуждать, а я всё равно его обидела. Конечно, он теперь ведёт себя по-другому. Имеет право. Я бы тоже злилась, скажи он что-то плохое в мою сторону.

Я отряхиваю песок с джинсов и направляюсь к ресторану. Богдана вижу сразу: он сидит на летней террасе, пьёт кофе и что-то смотрит в телефоне. Не помешаю ли я ему? Или подождать другого, более удобного случая?

Нет! Так я вообще никогда не решусь. Набрав в лёгкие воздуха, преодолеваю последние метры и плюхаюсь на стул рядом с Богданом. Он устремляет на меня спокойный взгляд. Ни удивления, ни раздражение. Не мужчина, а каменная статуя!

— Прости, — я с трудом выдавливаю из себя это слово, оно дерёт глотку, никак не хочет вырываться на свободу. Извиниться — значит, признать свою слабость. Но иногда это надо делать. — Я погорячилась вчера. Поддалась эмоциям. Я не считаю, что ты можешь меня к чему-то принудить, особенно к… ну ты понял…

— К чему же? Объясни, я не понял.

— Ну к тому самому, о чём я вчера говорила, — щёки жжёт стыдом, голос звучит сипло и жалко. В пылу эмоций кричать про минет я могла, а при свете дня повторить это сложно. — Короче, я знаю, что ты бы никогда не заставил меня заниматься оральным сексом через силу. И я очень сожалею, что вообще затронула эту тему.

— Ты говорила не так.

— А как? — я вскидываю на него удивлённый взгляд. Чёрные глаза смеются, губы растянуты в широкой улыбке.

— Вчера ты утверждала, что я заставлю тебя отсосать и только потом выпущу из квартиры. Об оральном сексе речи не было.

— Но это же одно и то же! Почему ты ржёшь? — я всплескиваю ладонями, а Богдан смеётся ещё громче.

— Ты была очень милая, когда пыталась найти другое слово для обозначения минета, — насмеявшись вдоволь, произносит он.

— Даже не знаю, комплимент это или очередное твоё издевательство, — бурчу я и закрываюсь меню, чтобы скрыть предательскую улыбку. Богдан считает меня милой.

— Извинения приняты. О причине своего странного поведения рассказать не хочешь?

Не особо хочу, потому что боюсь услышать правду. Но раз начала — надо идти до конца. Я облизываю пересохшие губы и вываливаю на Богдана все подробности неудавшегося сюрприза.

Богдан

Значит, Елена решила подставить меня перед невестой. Намекнула на нашу связь с Агатой, дурочкой прикинулась. Интересное кино.

Полтора года назад мы с Еленой и ещё двумя хирургами из нашей клиники ездили на стоматологическую конференцию в Дрезден. Агата тогда заболела и осталась дома. После интересных, но утомительных лекций мы с коллегами пошли в бар. Выпили по бокалу пива, Антон с Димоном ушли, а Елена никуда не спешила. Её конкретно развезло от алкоголя и, как это часто у женщин бывает, по пьяни она начала трепаться о своей жизни. Я слушал вполуха, затем отлучился на несколько минут, чтобы подышать воздухом. В пабе было очень душно. Телефон я оставил на столике, когда вернулся — обнаружил пропущенные сообщения от Агаты. Отрыл, мельком взглянул на Елену. Что-то покоробило меня в выражении её лица, но я не придал этому значения. Фотки голой любовницы были важнее.

Посиделки в пабе я свернул как можно быстрее. Вызвался проводить Лену до номера, а то она с трудом ноги передвигала.

— Не хочешь зайти ко мне? — спросила она, застыв в дверях. Соблазнительно облизнула губы, пуговицу на блузке расстегнула и совсем не к месту пролепетала: — Жарко здесь.

— Пожалуй, я откажусь, — ответил. Не