Тереза посмотрела на него, и в ее черных глазах отразилось беспокойство.

— Это может сделать только метасеть.

— Именно. Но ни в каких внутренних логах не отражено ни появление сбоев, ни их исправление. — Уорн отодвинул в сторону стопку сообщений. — Сколько применений неверного кода вы наблюдали собственными глазами?

— Только один. «Ноттингхиллские гонки».

— Как вы определили, в чем ошибка?

— Техники прошли вдоль всего аттракциона и обнаружили неисправные предохранительные стопоры. Я нашла в коде команду, изменившую поведение роботов.

— Как именно?

— Программа была скорректирована таким образом, чтобы ослабить стопоры, а не подтянуть их.

Уорн невольно вздрогнул. Роботы могли получить такие инструкции только двумя способами. Доступ к терминалу метасети имела только Терри. Либо она преднамеренно вручную перепрограммировала роботов, либо их задачу модифицировала сама система, и именно она стала причиной случившегося. Он снова ощутил нарастающую безысходность.

— Пап, — сказала в наступившей тишине девочка, — ну пойдем. Пожалуйста!

— Джорджия! — Уорн резко повернулся к ней, но тут же глубоко вздохнул, пытаясь подавить раздражение. — Извини, но мне нужно закончить. — Он посмотрел на экран, немного подумал, затем снова повернулся к дочери. — Вот что. Разрешаю тебе самой прокатиться на нескольких аттракционах. Что скажешь? Дай мне еще час. Нет, полтора.

— Не хочу одна, — сказала Джорджия. — Что в этом интересного?

— Иначе не получится, милая. Извини. Всего полтора часа. Встретимся у… — нашарив в кармане путеводитель, он развернул карту. — У стойки информации в Ядре. В четверть четвертого. И вместе закончим осмотр Дощатых Тротуаров. Хорошо?

Джорджия задумчиво пожевала губу, затем кивнула и встала.

— Спасибо за «геймбой», — сказала она Терри и, вставив в уши наушники и закинув за спину рюкзак, направилась к двери.

— Джорджия! — позвал ученый.

Она обернулась, остановившись на пороге.

— Никаких русских горок, никаких опасных аттракционов. Дождись меня.

Она нахмурилась.

— Обещаешь?

— Да, — вздохнула она и выскользнула из кабинета, закрыв за собой дверь.

Наступила тишина. Уорн обнаружил, что взгляд его остановился на двери.

— Милый ребенок, — сказала Терри. — Насколько вообще могут быть симпатичны дети.

Она проказливо улыбнулась.

Уорн повернулся к ней.

— Не любите детей?

— Не в этом дело. Думаю, я никогда не умела общаться с ними. Особенно когда я сама была ребенком. — Тереза пожала плечами. — У меня почти не было друзей моего возраста, да и вообще друзей. Я всегда уютнее себя чувствовала среди взрослых.

— Очень похоже на Джорджию. Меня самого это порой беспокоит. С тех пор как умерла ее мать, такое ощущение, будто она окружила себя каменной стеной. Я единственный, кто ей по-настоящему близок.

— По крайней мере, у нее есть любящий отец.

— А у вас не было?

Тереза закатила глаза.

— Не спрашивайте. Это был злой волшебник с Востока.

Потянувшись, Уорн снова взглянул на терминал.

— Вернемся к делу. Во всем этом есть некая загадка, которую я не могу понять. — Он махнул в сторону пачки отчетов. — Только метасеть могла стать причиной сбоев. Но почему вы на самом деле видели измененный код только в «Ноттингхиллских гонках»? Что в нем было особенного по сравнению с другими?

Терри уставилась в пол.

— Там произошел несчастный случай, — сказала она.

Ученый на мгновение опустил взгляд.

— И вы закрыли аттракцион, — подытожил он. — Когда вы исследовали двух роботов с «Ноттингхилла»?

— На следующее утро.

— Они были тогда подсоединены к метасети?

— Нет, конечно. Весь аттракцион отключили.

— Естественно. — Уорн взял стопку отчетов. — А проблемы с остальными роботами — когда их тестировали?

— Обычно на следующий день после составления отчета.

— Их когда-либо проверяли раньше?

— В срочных случаях мы осматривали их в первую очередь.

— А именно?

— Около половины десятого утра. Сразу после загрузки.

— Сразу после загрузки. — Он быстро посмотрел на нее. — Вот оно. Вот почему вы видели измененный код только в «Ноттингхилле». И нигде больше.

— Не совсем понимаю.

— Я уверен, что если мы исследуем внутренние программы Хард-Плейса, то увидим то же самое. Господи, разве вам не ясно? Все остальные наверняка…

Внезапно раздался стук в дверь.

— Войдите! — крикнула Терри.

Дверь открылась, и вошел высокий худой человек в лабораторном халате, толкая перед собой тележку. На ней лежал металлический ящик размером с коробку из-под молока, из которого торчали разноцветные провода — центральный процессорный модуль Хард-Плейса. Рядом с ним стоял приземистый робот. Уорн узнал его тип — автономная система последней модели, часто используемая для простых служебных задач. Но его верхняя панель выглядела странно обугленной, словно кто-то прошелся по ней паяльной лампой.

Непоседа повернул головной модуль к новоприбывшим. Издав низкое рычание, он покатился к тележке.

— Непоседа, не гоняйся, — предупреждающим тоном произнес Уорн, тщательно выговаривая команду.

Робот остановился.

— В чем дело? — спросила Терри.

— Мисс Боутрайт просила меня доставить их доктору Уорну. Сказала, что его можно найти у вас в лаборатории. — Человек в халате повернулся к ученому, то и дело бросая нервные взгляды на Непоседу. — Это вы?

— Тот, что больше, — мозг Хард-Плейса, — сказал Уорн, кивая в сторону тележки. — Я уже рассказывал, как он сегодня на меня набросился. Пришлось отключать его вручную. А вот другого я не знаю.

— Это робот с шоу в Башне грифонов, — пояснила женщина, поворачиваясь к технику. — В чем дело? — повторила она чуть громче.

Техник облизнул губы.

— Лазер свихнулся. Во время шоу в час двадцать.

— Что?

Тот кивнул:

— Перегрузка. Выстрелил парню прямо в лицо.

Побледнев, Терри подошла к тележке, но тут же остановилась, словно не находя в себе сил дотронуться до робота.

— Господи, — сказала она. — Я же его программировала. Это я виновата…

Она в ужасе обернулась к Уорну.

Но тот ее не замечал. Мысли его были заняты другим.