второй муж – от первого я ушла, поскольку он был ревнив, но этот оказался стократ хуже. Однако я очень люблю его и никогда не сделаю чего-то, что могло бы его расстроить. Он действительно замечательный. Единственная проблема, которая у меня возникает, – это когда здесь встречаются оба моих мужа. Видите ли, первый до сих пор любит меня, и он мне тоже очень нравится. В конце концов ведь нет никаких причин, по которым я не должна с ним видеться, просто по-дружески, ну, вы понимаете", – и она мечтательно поглядела на угли, тлеющие в маленькой печурке.

Потом она поделилась со мной своей историей, и та была печальна. Женя успешно окончила танцевальную школу московского кордебалета, и ей уже давали небольшие сольные партии, когда однажды ночью, во время затемнения, она поскользнулась на улице и упала, растянув лодыжку. Также было повреждено сухожилие, и хотя врач сначала думал, что с ней после хорошего длительного отдыха всё будет в порядке, но, так или иначе, её нога уже никогда не восстановилась в полной мере. Она снова стала танцевать, и какое-то время всё шло неплохо, но вскоре она заметила, что нога распухает, если ту нагружать слишком сильно. А позже начался ревматизм.

"Он случился в ту холодную-прехолодную зиму, когда Гитлер стоял у Москвы и у нас вообще нигде не было отопления, даже чтобы нагреть мой утюг, – печально сказала она. – Поначалу нога стала немного ныть, потом всё сильнее и сильнее, пока не пришла такая ужасная боль, что я едва могла её выносить. Тогда меня отправили в санаторий на Кавказе, надеясь, что солнце и грязевые ванны решат проблему. И мне уже становилось гораздо лучше, когда – бац! – в один прекрасный день нам было приказано быстро-быстро собрать вещи и уезжать – туда уже рвались немцы … Получается, мне так и не удалось вылечиться по-настоящему, и я, вернувшись домой, была в состоянии ходить, но не танцевать. И это стало концом моей карьеры балерины, сделав меня в каком-то смысле ещё одной жертвой войны, ведь благодаря этим зверям случились и моё падение во мраке затемнения, и холод сырой комнаты, и незавершённое лечение. Кстати, не успели мы уехать, как появились они, разбрасывая повсюду свои адские бомбы. Мне сказали, что санаторий был буквально стёрт с лица земли. Что ж, мне пришлось извлечь максимум пользы из всех своих невзгод и приспособиться к новому образу жизни. Сейчас я работаю переводчицей. Я довольно хорошо говорю по-французски, а также читаю и понимаю сказанное по-английски, хотя у меня пока не хватает смелости произнести ни слова – я все ещё стесняюсь".

В тот вечер к ней заглянуло ещё несколько девушек, и мы просидели, беседуя, до поздней ночи. Все они были молоды, все полны энергии и оптимизма, соглашаясь, что немцы скоро будут изгнаны с российской земли, на этот раз навсегда. Одна девушка только что вернулась с фронта, где была помощницей медсестры. Она была ранена в руку и до сих пор носила повязку, а также орден Красного Знамени на блузке. Другая работала телефонисткой и тоже приехала на побывку с передовой в двухнедельный отпуск, чтобы немного отдохнуть. Несмотря на пережитые трудности, обе они выглядели сильными и крепкими.

Кроме них, в нашей вечеринке участвовали две студентки-медички, танцовщица, журналистка и радиопевица, с которой мы познакомились несколько лет назад во время одного из моих приездов в столицу. Это была типичная группа молодых русских женщин, восторженных, весёлых, полных жизни и веры в будущее. Они хором исполнили много новых военных песен, и, слушая их, я сильнее, чем когда-либо, осознала ту огромную силу и то стремление жить и добиваться задуманного, что так характерны для современной молодёжи России.

Мария Глухова, помощница медсестры, показала нам послание, написанное немецкой домохозяйкой своему мужу. Оно было найдено в его кармане, покуда он лежал мёртвым на поле боя. В письме говорилось: "Наконец-то мне дали молодую украинку, чтобы на нас работать. Она здорова, крепко сложена и может делать всё, что угодно. И поверь мне, я не позволяю ей ни одной минуты сидеть, сложа руки. Она дважды в день питается объедками, которые мы ей даём. Наш маленький Хельмут собирает то, что было не съедено нами (а этого, уверяю тебя, не так уж и много), кладёт в собачью миску и относит ей на кухню. У неё дома остались двое малышей. Она ненавидит нас и даже не пытается скрывать своих чувств. Мы делаем всё, что в наших силах, чтобы сломить тот дух ненависти и постоянного противодействия, который обнаруживается у всех работающих на нас русских заключённых, но это, судя по тому, что мы уже наблюдали, будет очень непросто сделать. Они упрямы, горды и презирают нас … Ты можешь себе представить? Презирать нас – Расу Господ! Это было бы смешно, если бы не приводило в такое бешенство".

"Я читала много немецких писем, в которых говорилось то же самое, – добавила Мария. – А это показывает, что даже в плену наши женщины не теряют своей гордости и отваги. Это хорошо – так и должно быть!"

Я получила свою первую телеграмму от мужа, в которой были следующие слова: "Как только закончишь свою работу, побыстрее возвращайся домой". Я ношу её с собой повсюду и всем показываю. Это столь замечательно, когда по тебе скучают и ты так желанна.

Правда о религии

20 сентября

Сегодня утром я пошла в храм и опоздала к обеду – когда я вернулась, все уже поели. В этот раз проповедь митрополита получилась очень длинной, но, как обычно, он был чрезвычайно красноречив, и по её окончании обступившие его со всех сторон прихожане долго не хотели его отпускать.

Сейчас я читаю новую, только недавно вышедшую книгу, которая называется "Правда о религии в России". В прекрасном синем с золотом переплёте, напечатанная на хорошей бумаге, с превосходными иллюстрациями, она описывает отношение Православной церкви к этой войне. Тремя главными редакторами выступили: митрополит Киевский и Галицкий Николай, профессор Георгиевский и отец Смирнов, священник Николо-Кузнецкой церкви в Москве. Предисловие составлено главой Русской церкви митрополитом Сергием. В издании собраны статьи архиепископов, епископов и священников, а также мирян со всей страны. Представители духовенства пишут в основном о весьма определённой позиции, которую заняла Церковь в своём крестовом походе против "антихриста Гитлера" и его орд, а миряне больше описывают религиозную жизнь в своих общинах и военную деятельность прихожан.

Вот отрывки из обращения митрополита Ленинградского