– Знаю. – Виктории показалось, что она подошла к самому краю пропасти. Еще шаг – и сорвется вниз. – Вы тоже не вправе задавать мне вопросы. Однако я доверилась вам. Пройдет неделя, и все это не будет иметь никакого значения.

Собственный голос показался Виктории чужим.

– Как и вы, я волен выбирать, отвечать или нет. Вы предпочли отвечать; это ваше дело. Я предпочитаю молчать.

– Тогда не будет никакой недели!

Виктория быстро прошла мимо Рейберна, выхватила у него поводья своей лошади и потянула ее за собой. В ушах у Виктории звенело. Дыхание рвалось из легких, ей все еще казалось, что она тонет. Проходя мимо колышков, на которых висела их одежда, она сорвала широкополую шляпу Рейберна.

– Оставайтесь здесь. Скрывайтесь в сумраке, пока не настанет ночь. Но не смейте идти за мной.

Герцог шагнул к ней, но она уже взлетела в седло и пустила лошадь галопом. Рейберн выбежал наружу и окликнул ее.

Нет, она ни за что не обернется.

– Черт бы вас побрал, Виктория! – крикнул Байрон.

Виктория только пригнулась в седле и поскакала с сумасшедшей скоростью. Его черная шляпа свисала с ее руки, как раненая птица. Байрон вернулся за своей лошадью, натянул перчатки и взлетел в седло, бросив взгляд на появившееся солнце, прежде чем пустить Аполлонию в погоню. Поскольку Виктория немного обогнала его, он вряд ли настигнет ее прежде, чем она доберется до леса. Но он обречен, если будет сидеть в сарае, пока она скачет прочь из его жизни. Она не уедет, пока он не будет готов к тому, чтобы она уехала, и лишь после того, как скажет ей прощальные слова.

Наверное, она услышала сзади стук копыт, потому что ударила хлыстом коня по боку, и тот прибавила скорости. Байрон, стиснув зубы, последовал за ней.

Внезапно жеребец скользнул в сторону и бросился вниз по склону, его шляпа выпала из рук Виктории. Жеребец заржал, копыта заскользили по мокрому камню. Одна нога застряла, и он упал на бок, подмяв под себя всадницу. Даже издали Байрон видел, что тело Виктории вдруг обмякло. Он выкрикнул еще одно ругательство, на этот раз в нем звучал страх, и помчался вниз по насыпи за ними.

Прежде чем он подъехал, конь поднялся на ноги. Нога Виктории застряла в стремени, и ее потащило по земле, однако конь встряхнулся, и нога высвободилась. Принцесса, вращая глазами, поскакал прочь от того места, где лежала распростертая всадница.

– Только не это! – проскрежетал Байрон, останавливая Аполлонию, но было поздно. Гнедой фыркнул, взмахнул хвостом и убежал в Рейберн-Корт.

– Черт! – пробормотал герцог и добавил: – И все его присные.

Он соскочил с кобылы, бросил поводья, надеясь, что Аполлония останется на месте, несмотря на дезертирство Принцессы, и прошел, скользя, вниз по склону насыпи туда, где лежала Виктория.

К его великому облегчению, она уже сидела, держась за лодыжку.

– С вами все хорошо? – спросил Рейберн.

Взгляд, который Виктория бросила на него, свидетельствовал о том, что случившееся не изменило ее настроения.

– Заживет. – В ее голосе было еще больше жесткости, чем во взгляде.

Господи, ведь он мог потерять ее. Он прогнал эту мысль.

– Принцесса убежал. Разрешите мне помочь вам сесть на Аполлонию. – Он подставил ей плечо.

– Оставьте меня! – В голосе ее звучала ярость. Виктория встала на колени, потом медленно поднялась, с трудом сдерживая стон.

– Миледи, не глупите. Вы едва можете стоять, не говоря уже о том, чтобы подняться наверх.

– Я не нуждаюсь в вашей помощи, – бросила Виктория, но тут нога у нее подвернулась, и, закричав, она стала падать, цепляясь за папоротник. Байрон подхватил ее.

– Позвольте, я помогу вам подняться...

– Нет! – Она рывком поднялась и сделала еще один нетвердый шаг.

Терпение Байрона лопнуло.

– Виктория, хватит ребячиться! – Он схватил ее за локоть, чтобы не дать ей упасть, но она повернулась и ударила его.

– Не прикасайтесь ко мне!

Удар пришелся ему в грудь, Виктория высвободила локоть, отставила ногу назад, чтобы опереться, однако нога подвернулась, и Виктория покатилась вниз по склону.

Она ударилась о землю, но сила инерции заставила ее скользить, перекатываться, катиться вниз по склону все быстрее. Байрон бросился за ней. Дюжина ярдов, две дюжины – валун стоял у нее на пути, и Байрон ничего не мог сделать. Она ударилась о камень бедром, потом головой. Байрон пополз к ней.

– Проклятая гордость и дурость! – взревел он, охваченный страхом и яростью, и попытался нащупать пульс.

Рейберн отодвинул ее от валуна, и рука его наткнулась на что-то теплое и липкое. Кровь. Он отвел в сторону волосы и обнаружил вмятину со вспухшим узлом, образовавшимся вокруг. Слава Богу! Он бросил взгляд назад, на гостеприимное пастушеское убежище. Он сможет держать Викторию там, пока их не обнаружат.

Правда, воды у них нет, только немного вина, оставшегося от пикника. Кроме того, Виктория может умереть, не получив надлежащей помощи. Нести ее в Рейберн-Корт рискованно, но туда по крайней мере можно вызвать врача.

Он вынес ее наверх и перекинул через плечо, словно мешок с мукой. Под ногами у него валялась смешная пародия на цилиндр; его шляпы нигде не было видно. Учитывая скорость падения Принцессы и крутизну склона, шляпа могла оказаться где угодно. Он посмотрел на солнце, проглядывающее сквозь облака, и ему показалось, что он уже чувствует, как оно обжигает его тело.

– Господи! – вырвалось у него, но помочь делу было нельзя. Викторию нужно доставить в Рейберн-Корт как можно быстрее, и значит, шляпы у него не будет. Тут он вспомнил об одеяле, которое миссис Пибоди дала ему для пикника, оно осталось в каменном сарае. Сначала нужно вынести Викторию на дорогу. А потом сходить за одеялом.

Рейберн с трудом поднялся наверх, на насыпь, где терпеливо ждала Аполлония. Сапогам почти не на что было опереться в грязи, каждый шаг давался с трудом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он снова оказался на дороге, ловя ртом воздух и щурясь на солнце. Рейберн опустил Викторию на землю. Она по-прежнему была без сознания. Оставив ее, Рейберн помчался в пастушеский сарай, схватил одеяло и бегом вернулся обратно.

Аполлония испуганно отпрянула, когда он попытался положить Викторию поперек седла, и пришлось потратить драгоценное время, чтобы успокоить кобылу. Ему удалось усесться позади Виктории со второй попытки, потом он усадил ее так, что она оказалась верхом на загривке лошади, а лицо ее было прижато к его груди. Одеяло очень мешало. Одной рукой обнимая талию Виктории, а другой держа поводья и одеяло, Рейберн пустил Аполлонию быстрым шагом, не решаясь пустить рысью, при которой больше трясет.

– Господь да сохранит нас от женского упрямства, – пробормотал Байрон, но грудь его сжимал страх, а не злость.