– Если вы впустите меня, я смогу все… все объяснить. История это долгая, и вы должны услышать ее от начала до конца. Но я не одна, со мной еще друзья Арама. И мы вернем вашего сына, слово даю. Пока не выручим его – не успокоимся, уж вы мне поверьте.

Конечно, к нежданным гостям Глэйды отнеслись с подозрением, и чтоб предсказать это, вовсе не требовалось быть тайновидцем.

Макаса без спешки ввела спутников в дом. Входя, каждый снимал капюшон и представлялся хозяевам. Встречало их все семейство: слюнявый, донельзя счастливый, угольно-черный, как и положено псу с этакой кличкой, Чумаз, азартно обнюхивавший каждого из новоприбывших; безутешная Сейя Глэйд, не отпускавшая мужнина локтя, и Глэйды-младшие, Робертсон с Селией, миниатюрные копии Робба и Сейи. Селия устроилась на полу, одной рукой теребя косички, другой же вцепившись в Чумазов ошейник. Робертсон занял позицию впереди всех, вооружившись игрушечным деревянным мечом. Казалось, он готов изрубить пришельцев в куски, хотя его крохотные пальцы заметно дрожали от страха.

– Вначале ты говоришь, что мой сын похищен, – прогремел Робб, – а теперь приводишь в наш дом ордынскую мразь и гнолла с мурлоком, чтоб ему лопнуть?!

Мурчаль, укрывшийся за ногой Макасы, таращил на Глэйдов глазища и часто моргал.

– Так, минуточку…

– Сказано же: говорить буду я! – цыкнула Макаса на Уолдрида и вновь повернулась к Глэйдам. – Он… он не опасен, можете мне поверить.

– И даже иммобилен, – вставила Галена. – То есть, к самостоятельному передвижению не способен, – застенчиво пояснила она. – А я к Кругу Кенария принадлежу. Друиды, знаете ли, не служат Орде.

– Мы все есть там, в его блокноте, – заверила Макаса Глэйдов, кивнув на книжицу в руках Робба.

Услышав это, Робб принялся листать страницы и всякий раз, наткнувшись на изображение одного из отряда, поднимать взгляд – словно бы с тем, чтоб лишний раз убедиться в истинности всей этой невероятной истории.

«Добрая магия», – подумала Макаса, видя, как недоверие во взгляде Сейи идет на убыль.

– Вас всех мы тоже знаем. Арам любит о доме рассказывать.

– Урум налерга брк лрка. Рррбрсун экал нрга Сррла!

Подав голос, Мурчаль нарушил единственный приказ Макасы насчет языка за зубами, однако, стоило ему с улыбкой указать на детишек, малыши пришли в неописуемый восторг.

– Рррбрсун! – вскричал мальчишка. – Это я!

– Верно, – подтвердила Макаса. – Мы знаем вас по именам, и в письме Арама вы упомянуты тоже. Он там о многом рассказывает, но не обо всем. И уж точно не успел написать, как Малус – то есть, Сильверлейн – взял его в плен.

– Брат Грейдона?

Побледневшая, точно призрак, Сейя медленно подошла к Макасе, приняла протянутое ею письмо, развернула пергамент и, шевеля белыми, без единой кровинки, губами, начала читать.

– О Сильверлейне Торне я не вспоминала уже многие годы.

– Сейчас он носит другое имя и капитанствует на том самом корабле, что потопил «Волноход», – сказала Макаса.

Все они неловко толпились в кухне, первой комнате в доме, просторной, но для такого множества людей и прочих живых существ тесноватой. За спиной Робба располагалась кладовка с лестницей в погреб. У лестницы жарко пылал очаг, а между Глэйдами и гостями стоял большой, окруженный стульями обеденный стол, накрытый к завтраку, однако тосты, яичница и вяленая рыба с картошкой так и остались нетронутыми.

– Значит, ты – Макаса, – проговорила Сейя, слегка запнувшись на ее имени.

– Да, Макаса Флинтвилл, второй помощник капитана на «Волноходе». Я хорошо знала Грейдона, но его… его больше нет.

– П-погиб? – пролепетала Сейя.

– Вовсе нет!

Ну, разумеется, Уолдриду непременно потребовалось сунуть в дело свой сгнивший нос! Однако желание заткнуть ему рот тут же угасло. Даже Галена, пискнув от неожиданности, развернулась так, чтобы Отрекшийся оказался лицом к родным Арама и те могли его лучше слышать. Смотреть на него никто желанием не горел, но Макасе захотелось послушать, что он может сказать.

– Грейдон сейчас тоже у Малуса, известного вам как Сильверлейн. Малус не стал убивать его. Для этого он слишком хитер и ни за что не прикончит противника, если тот может оказаться полезным в будущем. Грейдон и Арамар Торны имели дело с осколками, с компасом… то есть, располагали необходимыми Малусу сведениями. Знаниями. Полагаю, он держит их вместе, и, несомненно, наслаждается иронией их воссоединения.

– Так Грейдон жив?

Макасе хотелось завопить, но и об обстоятельствах забывать не стоило. Поверить во все это было нелегко – тем более нелегко, что новость сообщена Уолдридом. Станет ли он врать о подобных вещах?

– Совсем из головы вылетело, – с усмешкой пояснил Уолдрид. – Вероятно, в минуту неурочного падения.

Робб полоснул его гневным взглядом. Бородатый, широкоплечий, веснушчатый, смуглый от солнца, с предплечьями что твои окорока, кузнец и в лучших-то обстоятельствах выглядел весьма грозно, а уж теперь, расправивший грудь, нависший над Макасой с Уолдридом… Казалось, от его голоса дрогнули потолочные балки.

– По-твоему, это смешно?

– Я сказал: иронией положения наслаждается Малус – или же Сильверлейн. Сам я нахожу все это, скорее, удручающим. И приношу соболезнования по поводу исчезновения ваших родных.

Макаса не стала ни прерывать его, ни сообщать Глэйдам о том, что Уолдрид был заодно с Сокрытыми – с теми самыми безжалостными врагами, которые и схватили обоих Торнов. К чему? Рассмотрят рисунки Арама как следует – сами обо всем догадаются. Пока что извинения Уолдрида их слегка успокоили, и говорил он, следовало признать, вполне чистосердечно. «Слой за слоем, слой за слоем», – подумала Макаса, метнув в его сторону заинтересованный взгляд.

– Я… не знаю, что и сказать, – пробормотала Сейя, покачав головой. – Мне нужно подумать.

– Собачка!

Не в пример матери, Селия оказалась куда как решительнее. Заметив Клока, жмущегося к дверям, малышка вскочила, проковыляла вперед, миновала Макасу прежде, чем та успела ей помешать, и бросилась к гноллу с объятиями.

Клок замер, подняв кверху лапы, будто сдается в плен.

– Человечий щенок, – рыкнул он. – Зачем за ногу трогаешь?

– Собачка! – очарованная, взвизгнула Селия. – Говорящая!

– Селия, а ну отойди от этой блохастой твари! – загремел Робб, сметая с пути Макасу с Галеной, а, следовательно, и Уолдрида.

Но волноваться ему было не о чем. Негромко заклекотав, точно гиена, Клок ласково потрепал девочку по макушке, а та, обхватив его облаченное в кожу бедро, стиснула объятия так, что не оторвешь.

– Говори, собачка! Говори, собачка! – нараспев затянула она.