разуму требуется помощь гормонов, я не спорю, — покровительственно кивнул учёный. Герман на это только фыркнул — мнение всяких заносчивых засранцев давно перестало быть для него важным.

Правда, долго сохранять спокойствие оказалось сложно — Ивар как будто задался целью вывести собеседника из себя. Может, чтобы доказать, как плохо зависеть от собственного тела, а может, просто по жизни такой неприятный и заносчивый тип. Его не устраивало всё. Сначала он, на правах самой социально значимой персоны на борту потребовал подчинения от Кусто. Тихоход, кажется, очумел от такой наглости, но ответил достойно:

— Я подчиняюсь только своему пилоту, и Герману. И то, потому что я их безмерно люблю и уважаю. А приказы каких-то дураков, которые являются рабами собственного симбионта меня вовсе не интересуют. Скажи спасибо, что я тебя не запираю в какой-нибудь маленькой каютке и не препарирую. Очень мне интересно, посмотреть, что у тебя внутри!

Отповедь ужасно возмутила Ивара, и он потребовал объяснений от Германа:

— Это что такое? Откуда вы взяли такого ликса? Он ведёт себя хуже дикого! Никакого почтения, как будто он дикий ликс, которого какой-то недоумок научил зачем-то говорить! Немедленно вызови пилота, пусть отдаст ему приказ мне подчиняться!

— Не, мужик, извини, — развёл руками Герман. — Он так-то прав. Такие, как ты, совсем недавно его резали по-всякому и изучали — естественно, он не чувствует к тебе братской любви. Так что я на твоём месте действительно сказал бы ему спасибо. Я вот на его месте не факт, что удержался бы.

— Ты совершенно безумен, варвар, раз позволяешь ликсу так отвратительно себя вести. Ликс — это животное. Да, может быть, разумное, но он обязан подчиняться человеку! Ты, к слову, тоже должен мне подчиняться, как представителю более развитой цивилизации, и как обладателю более высокого социального статуса!

— Да мне плевать, — пожал плечами Лежнев. — Может, вместо того, чтобы права качать, ты что-нибудь полезное сделаешь? Ну там, придумаешь, как нам легче добраться до вашего правительства?

— Я понятия не имею, как подобраться к моему правительству. Всё, что я могу, это потребовать связи с ним у представителей социальной службы, когда мы до них доберёмся. И надеяться, что правительство сочтёт меня достаточно важной персоной для того, чтобы этот сеанс связи разрешить. Поэтому не вижу причин сейчас заниматься планированием какой-то ерунды. Сейчас мне нужно очистить тело и поесть. Ну и накормить коллег, когда они придут в себя. Поэтому предоставь мне запрошенное немедленно!

— Иди-ка сюда, — поманил Герман учёного, и, когда тот наивно подошёл поближе, крепко схватил его за предплечье. — Пойдём. Я провожу тебя туда, где ты получишь всё, о чём просил.

— Не нужно так крепко сжимать мою руку! — снова возмутился мужчина. — И вообще, не нужно ко мне прикасаться. Я в скафандре, но прикосновения мне всё равно неприятны, тем более от столь недоразвитого существа!

— Да мне плевать. Я тебя отведу, покажу, где у нас трюм, а уж потом ты сам перетаскаешь своих подчинённых. А Кусто проследит, чтобы ты всё сделал правильно и никуда по дороге не заглянул. Правда, ведь, Кусто?

— Конечно! — обрадовался тихоход. — А если он будет что-то делать не так, я его сплющу!

— Ага, только не насмерть, ладно? Он может ещё пригодиться.

— Что значит, в трюм? — кажется, всё, что было сказано после этого слова, Ивар пропустил. — Мне нужна капитанская каюта! Этот ликс достаточно крупный, чтобы на нём была такая, мне это прекрасно известно! Мои подчинённые разместятся в других каютах, а те, кому не хватит — в кают-компании.

— Ага, не сомневайся даже, разместитесь, — сквозь зубы процедил Лежнев. — У нас в трюме как раз капитанская каюта, не сомневайся.

«Кажется, Тиана заранее знала, что мне предстоит. А я-то дурак, повёлся. Но ведь пока сидел взаперти в остатках корабля, этот скандалист был гораздо более покладистый! — размышлял Герман, — Вот, что с людьми ложное ощущение безопасности творит! Может, его всё-таки стукнуть? Римусу вот, помнится, здорово помогло. Интересно, Тиана сильно расстроится, если я ему двину?»

Хотел даже спросить, но всё же сдержался. На случай, если это действительно такой хитрый способ вывести его из себя и показать преимущество цивилизации в лице осчастливленных симбионтами киннаров перед варварством в лице Германа. Впрочем, спустя ещё несколько минут Лежнев понял, что никого этот Ивар вывести из себя не пытается. Он такой и есть — совершенно невыносимый пуп земли, уверенный, что все должны ему подчиняться просто потому, что у него приставка «ю» перед фамилией. А ещё потому, что он учёный и киннар, конечно. Трюм ему не понравился, хотя после проживания в нём маригов его не переделывали. То есть в целом, на взгляд Германа, условия были вполне приличные — отдельные комнаты, возможность помыться тоже присутствовала, ну и какие-то конверторы — тоже. Не те хоромы, что вырастил в себе Кусто после того, как вырос, — Герман в них и не был толком, после возвращения, некогда, — но вполне прилично.

— Короче, — всё так же, не разжимая зубов, чтобы не накричать, подытожил Герман после того, как выслушал всё, что хотел сказать ему этот клятый Ивар, — Твоё мнение очень важно для меня. Жаль, что тебе здесь не нравится. Хотя нет, вру. Мне — наплевать. То, что ты должен перетащить или перевести, если уже очнулись, своих коллег сюда, я тебе уже сказал. Кусто, пожалуйста, когда они закончат — запри их тут и не выпускай никуда, ладно? Будет что-то просить и требовать — говори, но если будет доставать, можешь, придавить немножко. Не насмерть.

Стены мгновенно схлопнулись и тут же раздвинулись обратно, оставив постанывающего Ивара валяться на месте.

— Он меня уже достал, — пояснил Кусто, и добавил: — Но я ему ничего не сломал.

— Да как вы только посмели…

Герман позорно убежал. Это существо невозможно сломить. Он будет возмущаться даже под дулом пистолета. Даже на смертном одре.

— Дружище, я тебе заранее сочувствую. Я — могу уйти, а тебе это слушать. Ужасно.

— Герман, а можно я расскажу им про Бога — Императора? Громко. Чтобы они много не разговаривали.

— Можно, — довольно кивнул Лежнев, не догадываясь, что натворил этим разрешением. Но это было после, а пока он спешил к Тиане, довольный, что хотя бы пока он от этой занозы отвязался.

Девушка как раз загрузила в капсулы очередную партию бедных десантников — уже вторую. Первые «вылеченные» растерянно топтались вокруг. «Блин. Я чувствую проблемы», — тяжко вздохнул Герман. Десантники выглядели напуганными и растерянными, даже старый Ирс.

— Непривычно так, — объяснил старик. — Всё слишком яркое. Не понимаю, как вы так живёте? Меня даже резкие звуки пугают… В системе, когда оповещения шли по кругу, было хуже, но то было временно, а сейчас — навсегда.

Тиана растерянно взглянула на Германа — кажется, она такого эффекта не ожидала. Когда она сама избавлялась от симбионта, ей было не до переживаний — нужно было срочно спасать напарника, так что процесс адаптации прошёл почти незаметно, а вот солдатам в ближайшее время никаких свершений не грозит, так что только и остаётся прислушиваться к своим эмоциям. Кто-то уже шагнул к Тиане с каким-то вопросом, причём вместо того, чтобы просто его задать, начал размахивать руками. Явно сам удивляется своей экспрессии, но ничего поделать не может.

— Так! — громко сказал Лежнев, обращая на себя внимание аудитории. — Все, кто пришёл в себя, давайте за мной! Вон, в то помещение — это у нас спортзал будет. Давайте, выстраиваемся в шеренгу и начинаем утреннюю гимнастику! Сели! Встали!

Если честно, Герман с трудом сдерживал смех. Он почувствовал себя, как какой-нибудь учитель физкультуры у первоклашек.

— Закончили с приседаниями! Упор лёжа принять!

Находка оказалась вполне работоспособной — уже через полчаса с лиц «спортсменов» начало сходить выражение этакой полубезумной растерянности.

— Кусто! — попросил Лежнев. — Ты командуй дальше, а я пойду хоть с Тианой парой слов перекинусь! Нужно будет с остальными что-то придумать. И я не знаю, наверное, надо будет план тренировок что ли составить на всё время, пока летим. И ещё… — Лежнев ужаснулся собственной мысли, — а ещё нужно девочек от мальчиков отдельно селить! А то у нас тут явно какие-нибудь эксцессы случатся, с непривычки-то!

Кусто, стараясь подражать голосу Германа продолжил командовать, а сам