Предутренние часы самые тихие, сон в такое время крепче крепкого. Только Василисе не спалось. Все ворочалась, то и дело открывая глаза: не проспать бы. И поэтому, как темнота отступать стала, растолкала она Марью. Марья Искусница мигом глаза открыла и вскочила с постельки. Укрепили царевны веревочную лестницу, в окно ее опустили, переживая, достаточно ли длинна она. Но лестница размоталась до самой земли. Сестры осторожно вылезли из окна, спустились вниз. Отчаянные они были, страху совсем не ведали, что, учитывая полученное воспитание, было неудивительно. А если уж совсем откровенно сказать, то никакому воспитанию их вовсе не подвергали, а потому в исполнении своих желаний они не знали границ.

Подхватили царевны чучело, наряженное в платье младшей сестры, и тихонько пошли по улице к крепостной стене. Уже совсем близко к околице были, как вдруг услышали крик:

– Стойте, меня забыли!

Оглянулись царевны и увидели, что за ними, путаясь в юбках, бежит младшая сестра.

– Вот дура-то, – прошептала Василиса. – Так она все Городище перебудит!

– И когда она все эти юбки на себя нацепить успела? – удивилась Марья, наблюдая, как Елена Прекрасная с трудом удерживает собранные в гармошку подолы на китовом усе и тяжелый шлейф. – И ведь наверняка макияжу на лицо пару пудов намазала за такое ограниченное время!

– Точно, – кивнула старшая сестра, приглядываясь в рассветных лучах к бегущей Елене. – Будто не ловить змея поганого собралась, а на свидании с ним миловаться!

Не хотели они Елену Прекрасную с собой брать но деваться было некуда. Так и пошли втроем в чистое поле, направляясь к лесу, где на самой опушке притулилась изба богатыря Выпей Море.

Избенка та была совсем старой, покосившейся. Храп в избе такой стоял, что диву даться можно – как домишко по бревнышкам не развалился?

Богатырь Выпей Море был ленив, как кастрированный кот, и с места вставал, только когда жажда его одолевала. Тогда он кое-как раскачивался, с постели вставал и шел в Городище, к царскому терему. Там он Марью Искусницу дожидался, клянчил у нее меду хмельного, либо сурицы, либо на худой конец пива бочонок. А на другой день, когда мед из организма начинал выходить, снова к Марье шел – на этот случай ему квас требовался либо сбитень. Выпить мог богатырь очень много, отсюда и прозвище – Выпей Море.

– Богатырь, вставай, дело есть, – позвала Василиса, стуча в закрытые ставни.

– Какие могут быть дела в такую рань? – ответил лентяй.

– Важные дела, твоего присутствия требующие, – сказала старшая царевна.

– Для меня важно, чтобы в животе было сыто, – проворчал Выпей Море и снова захрапел.

– Квасу больше не дам, – веско заметила Марья.

– Так бы сразу и сказали, что шантаж, – недовольно буркнул богатырь, но из избы вышел. – А то дела, дела…

Выпей Море действительно был богатырем – роста высоченного, весу в нем тоже немало было. Над поясом нависал живот, огромный, как гора Араратская. Ни одна лошадь богатыря не выдерживала, а стоило ему на повозку взгромоздиться, так все вокруг со смеху падали – словно взрослый мужик на детский горшок уселся! И усидеть на телеге богатырю больше двух минут ни разу не удавалось – телега немедленно рассыпалась, будучи не приспособленной к такому перегрузу.

Смотрел богатырь обычно из-подо лба, слегка набычившись. А смотрел так потому, что ровно взгляд к людям обращать не получалось – щеки мешали. Они у Выпей Море круглыми были, наползали на глаза.

– Не ворчи, – успокоила его Марья Искусница, стукнув по животу. – Вода нам нужна. Здесь неподалеку пруд есть, ключи там со дна бьют холодные.

Выпей Море что-то неразборчиво буркнул, и отряд направился в лес.

Пруд был неспокоен. Обычно сонные в это время лилии так и раскачивались на поверхности, хотя ветра не было. Богатырь зашел по колено в воду, нагнулся и с шумом сделал первый глоток. Уровень воды стремительно понижался, пока не оголилось устеленное илом дно.

И предстала взгляду компании такая пикантная картинка, что Выпей Море чуть воду обратно не выплюнул, да Марья вовремя меры приняла – закупорила ладошкой богатырю рот.

На дне, на уютном ложе из водорослей, в истерике бился Водяной. На нем сидела новобрачная и с большим остервенением колотила несчастного кулаками. Она громко кричала, слова произносила так быстро, что толком и не разобрать, чего лопочет. Ухо улавливало только обрывки.

– …Отдельно апартаменто… удобство элитарно… – не по-нашему вопила иностранка.

Потом она, видно, устала жениха колотить, спрыгнула с него и к берегу пошлепала, на ходу сворачивая в жгут волосы и выжимая их.

– Куда, Нимфушка?.. – прорыдал Водяной, пытаясь удержать зеленую подружку.

– Я удалянто к сексуально Амуро, – ответила несостоявшаяся невеста, выбираясь на берег.

– А как же я? – простонал покинутый жених:

– А ты престарело руссо импотенто! – проорала иностранка – и была такова.

Но еще долго в лесу слышалось:

– Сифилито… Кастрато… Импотенто…

– Василиса, переведи, чего она говорит, – растерянно попросила Елена Прекрасная.

– На италийском это обозначает: «Я ухожу, потому что ты мне надоел», – ответила ученая сестра.

Оставив безутешного Водяного биться в истерике, царевны направились к лугу – туда, где росла одинокая сосна. Эта сосна была крепкой, раскидистой – не одно столетье простояла. Царевны приладили на нее сеть, а веревки опустили вниз, свернули в петлю и прикрыли сверху травой. На ловушку уложили наряженное в платье младшей сестры чучело – издалека ту куклу от Елены было не отличить. Вокруг места, отведенного под ловушку, приготовили для костров сухой хворост и сон-траву. Сами в небольшой ложок спрятались, а чтобы сверху их не видно было, прикрылись маскировочной сеткой, какие воевода Потап использует в военных целях. Василиса дала всем мягкие намордники, похожие на свиные пятачки.

– Я эту гадость на личико не надену, – заерепенилась Елена Прекрасная. – Уж больно на свиное рыло похоже!

– А как ты тогда змея ловить будешь? – полюбопытствовала Марья. – Сон-трава тебя сморит, и ничего не увидишь вовсе!

– И не рыла это свиные вовсе, а респираторы воздухоочистительные, – утешила сестру Василиса.

Делать нечего, согласилась красавица надеть неэстетичный предмет.

– А как же Выпей Море воду выплюнет в этом наморднике? – глухо прогудела Елена из-под респиратора.

Сестры переглянулись – в кои-то веки младшенькой удалось и ум проявить, и им нос утереть.

– И то верно! – Василиса задумчиво посмотрела на богатыря. – Вот что, Выпей Море, как только змей в ловушку попадет, ты намордник сними и воду на него выплюнь. А то, что при этом дыма сон-травы нанюхаешься, не беда. Падай спать, дальше сами справимся.