Вот с такими самолетами и встретились летчики-истребители майора Волина.

«Юнкерсы» шли плотным строем – навстречу атакующим «аэрокобрам» потянулись светящиеся пунктиры трассеров спаренных пулеметов воздушных стрелков.

– Применяйте скольжение, чтобы стрелки не взяли вас на прицел! – приказал Волин своим летчикам. И сам дал правую педаль вперед и отклонил ручку управления.

Подойдя практически вплотную, Волин ясно увидел черные кресты на крыльях с белой окантовкой, тактические надписи на фюзеляже и стилизованного орла с молниями в когтях под фонарем кабины экипажа. И тут же советский летчик нажал на гашетки пушки и пулеметов. Поток раскаленной стали и свинца стеганул по широким крыльям противотанкового «Юнкерса-88», правый двигатель чихнул, задымился и вспыхнул. Очередь стеганула вдоль фюзеляжа, разбивая остекление пулеметной турели и прошивая страшными 50-граммовыми пулями тело стрелка. Досталось и штурману – такой же самой пулей оторвало руку по локоть, а осколки разорвавшегося рядом 37-миллиметрового снаряда посекли все тело, а парашют превратили в лохмотья. Следующая очередь настигла и немецкого пилота…

Противотанковый «Юнкерс-88» задрал нос, свалился на крыло и закружился в штопоре.

– Есть один! Горит, сволочь!

– Леопарды, внимание – следующий заход!

И снова краснозвездные «кобры» обрушивают на противотанковые «юнкерсы-88» шквал огня из пушек и пулеметов. Сразу два из них раскручивают черные спирали дыма. А под брюхом еще у нескольких Ju-88P-1 наши летчики увидели вспышки взрывов, а вниз полетели какие-то части самолетов.

– Командир, «фрицы» взрываются! Вот это мы им врезали!

– Отставить! Продолжаем атаки. Нужно окончательно разрушить строй бомбардировщиков.

Молодой летчик из группы майора Волина ошибся: немецкие самолеты не взрывались – это срабатывали пироболты, отстреливая подфюзеляжные контейнеры с противотанковыми пушками. Только так грузные «юнкерсы» Ju-88P-1 могли хоть как-то маневрировать и защищаться от атак советских истребителей.

Но и это им не помогло. Пока второе звено сковывало боем «мессершмитты» прикрытия, четверка майора Волина разбила в пух и прах эскадрилью противотанковых пушечных «юнкерсов-88». Всего сбили пять машин, еще два Ju-88P-1 были серьезно повреждены. Остальные стервятники Геринга повернули обратно.

– Леопарды, прием, выходим из боя! Выходим из боя!

«Аэрокобры» собрались и пологим пикированием, форсировав двигатели, оторвались от преследующих их «мессершмиттов-109». А им на смену уже мчались «лавочкины» с красными коками винтов и красными полосами на рулях поворота – гвардейцы! Воздушные бои шли целыми днями.

* * *

Уже неделю люфтваффе пыталось «протолкнуть» свои бронетанковые силы сквозь советские оборонительные рубежи.

В первые дни наступления бронетанковые и мотомеханизированные дивизии вермахта разгромили и прорвались через два оборонительных рубежа Красной Армии и вышли к тыловому оборонительному району. Особенно тяжелое положение сложилось на юге – под Белгородом. Только высочайшим напряжением сил, привлечением оперативно-стратегических резервов и маневром сил с других участков фронта удалось остановить немецкий бронетанковый прорыв. В последующие дни советские солдаты вели ожесточенные оборонительные бои. Воля и беспримерное мужество, стойкость русского солдата снова остановили безжалостную военную машину Третьего рейха. Так же было под стенами Брестской крепости, под Москвой и Сталинградом. Так стало и теперь.

* * *

Накал боев на земле и в воздухе достиг своего апогея. Наступление гитлеровских бронетанковых полчищ теряло темп под ударами наших противотанковых средств. Тактика маневренной обороны и постоянных штурмовых ударов показала свою высокую эффективность. В день летчики делали по четыре-пять, а то и по шесть боевых вылетов.

Прошедшему горнило Сталинграда майору Волину такое было не в новинку.

Вот и сейчас шестерка «аэрокобр» оторвалась от земли, повинуясь взвившейся над аэродромом зеленой ракете.

– Леопард, прием, это наземная станция наведения. Набирайте высоту три тысячи и ложитесь на курс шестьдесят градусов. В четырнадцатом квадрате немецкие штурмовики атакуют наши танки. Приказано их перехватить и уничтожить.

– Я – Леопард-1, понял вас. Выполняю.

На одном из участков фронта севернее Белгорода танковая бригада «тридцатьчетверок» попала под удар люфтваффе. На этот раз гитлеровцы применили не переоборудованные бомбардировщики, а специально созданные для борьбы с танками двухмоторные штурмовики «Хеншель» Hs-129.

* * *

Его история началась 26 мая 1939 года, когда самолет фирмы «Хеншель» под обозначением Hs-129V1 поднялся в воздух. На нем стояли те же моторы «Аргус», что и на разведывательном «Фокке-Вульфе-189», но из-за того, что сам самолет был гораздо более легок и миниатюрен, его летные характеристики заметно опережали конкурента. Однако летчики-испытатели оценили новый самолет резко негативно. Прежде всего вызывала недовольство крайне тесная и узкая бронекабина, в которой пилот ощущал себя скованным по рукам и ногам. У некоторых пилотов люфтваффе полеты на «Хеншеле-129» вызывали чувство клаустрофобии, граничащее с психическими расстройствами.

Дело в том, что конструктор самолета, Фридрих Николаус, предельно уменьшил размер «бронекоробки», чтобы таким образом снизить площадь и соответственно – вес броневых листов. В результате ширина кабины на уровне плеч пилота составляла всего 60 сантиметров!

Малые габариты кабины не позволяли установить в ней ручку управления нормальной длины. Вместо нее пришлось поставить короткий неудобный «штырек», который сразу получил прозвище der Glied – «половой член». В бронекапсуле также не поместилась приборная доска с полным комплектом приборов. Поэтому приборы контроля за работой двигателей нашли себе место… снаружи кабины, прямо на мотогондолах. Это, пожалуй, единственный подобный случай в мировой практике авиастроения! Еще одной «жертвой компоновки» стал коллиматорный прицел «Реви», которому тоже не хватило места в кабине пилота. Прицел заключили в специальный бронированный кожух и водрузили на фюзеляж перед лобовым бронестеклом. Кроме невыносимой тесноты, испытатели отмечали никудышный боковой обзор и чрезмерные нагрузки на органах управления, затруднявшие пилотирование и сильно утомлявшие пилота. В ответ на все претензии Николаус бодро заявил, что штурмовик не предназначен для длительных полетов, а 30–40 минут можно и потерпеть! Зато в награду за неудобства летчик получал повышенную безопасность. С этими доводами пришлось согласиться, тем более что выбора все равно не было.

Летные данные Hs-129 также не внушали оптимизма. Скороподъемность штурмовика была низкой, а разбег и пробег, наоборот – излишне длинными. Еще одним неприятным сюрпризом стало то, что «Хеншелю-129» оказалось недоступно пикирование, даже под относительно небольшими углами. Если угол снижения превышал 30 градусов, усилия на выводе из пикирования становились чрезмерно высокими и намного превышали физические возможности человека. Эта информация была оплачена жизнью одного из пилотов, который 5 января 1940 года разбился на втором прототипе машины. Летчику просто не хватило сил, чтобы вывести штурмовик из пике! И это на самолете, специально предназначенном пикировать!!!