– Врачи людей способа еще не придумали, – пожал плечами Люгер. – Но у извергов в рабстве, я читал одну книгу на их языке. В ней был рецепт. Ужасно жалею, что не записал. Но вы правы – сейчас не время, я брошу все побочные исследования, и сосредоточусь только на грандиозном чуде!

Демонстрируя рвение, Люгер даже бросился стирать мазь со щек Узи. Маленький вахлак от испуга вылупил глаза, опасаясь, что главарь переигрывает, чем вызовет недоверия короля. Но Борхард уже мчался прочь с вершины холма. Вдоль дороги клубилась пыль, взбитая копытами его коня.

– Я специально мазнул золотой краской. Соскреб в храме с образа высшей силы и берег, чтобы мазнуть в нужный момент. Ведь короли падки на золото… – гордо похвастался Узи – Что думаете, мэтр: сработал на наш фокус про сведение пятен?

– Боюсь, королю сейчас не до наведения красоты, – с сомнением поморщился Люгер. – Завтра он может лишиться страны, короны и самой жизни. Ужасно, когда спасти тебя может только чудо.

Горное озеро, узкое и длинное, лежало между двумя горами, как вода, зачерпнутая двумя ладонями.

Стоя у подножия этих гор, Люгер глядел вверх, осознавая, насколько огромна стена каменных глыб, обрушившихся и перегородивших путь воде полвека назад. Ее колоссальные размеры не имели ничего общего с картинкой, вытканной лукавым художником на гобелене. Мешки с адской смесью, в сравнении с этой стеной гигантских валунов, смотрелись, как маковые зернышки на батоне хлеба. Шарлатаны притихли, подавленные масштабом невероятной задачи.

– Что нам теперь делать, Люгер? – прошептал обескураженный Узи.

– Ищите слабое место. Трещину, пещеру в камнях. Тесную и глубокую, – вздохнул шарлатан. – Ищите тщательнее. От этого зависит наша жизнь.

– И что нам это даст? – возразил Ача.

– А ты не думал, как смесь взорвала решетку в Универуме?.. Ведь уголь мы тогда не добавляли. Но там мы набили порошок в трещины каменной кладки. Смесь вспыхивает стремительно, масса горячего дыма не успевает вырваться из узкого пространства, а сила его такова, что разрывает камень! – Люгер делился своей гипотезой с подмастерьями, рисуя палочкой схему, прямо на земле. – В камине этого не происходило, потому что энергию огня ничто не сдерживало – дым свободно улетал в трубу…

Ближе к ночи, измотанные поисками шарлатаны, свалились возле костра. Охранники, не доверявшие колдунам, не спускали с них глаз.

– Значит, в трещине, которую мы нашли здесь, мешки смеси взорвутся с невероятной силой? – прошептал Узи. – Но ее хватит, чтобы прорвать плотину из каменных глыб?

– Не знаю, – прошептал Люгер. – Я надеюсь, нам повезет. Уж очень все складывается один к одному.

– Кроме одной вещи, – вздохнул Ача. – Как спасется тот, кто подожжет смесь? Сначала его сожжет волна огня от взрыва, потом засыплет камнями. А если нам повезет сотворить чудо – то поток прорвавшейся воды накроет то, что от него осталось… Кто из нас должен пожертвовать собой ради чуда?

Ача произнес вслух то, что все трое не решались обсуждать. Шарлатанам было ясно, что незаметно поджечь смесь можно только спрятавшись в той самой трещине.

– Лучше молись высшей силе, чтобы она подсказала Люгеру, как спасти поджигателя, – сердитым шепотом велел Узи блондинчику.

Главарь шарлатанов только покачал головой.

– Значит, нам придется изобрести способ. Времени осталось до утра. Не так уж мало для одной идеи…

Но усталые головы шарлатанов не годились для свежих идей. Гнетущая тишина воцарилась у костра. Слышалось, как потрескивают в огне сухие ветки. Молились шарлатаны высшей силе, или просто помалкивали – различить было невозможно.

Наконец, Узи деликатно кашлянул, и заговорил.

– Представьте, если бы мы были не шарлатаны, а настоящие чудотворцы? И каждый из нас мог сотворить настоящее чудо, любое? Какое бы вы выбрали?

Блондинчик даже отвернулся, всем своим видом показывая, что в такой важный момент не желает отвлекаться на пустые разговоры.

– Спорим, я знаю, о каком чуде Ача мечтает? – не унимался Узи. – Вернуть тот день, когда серые арестовали его семью и увели в пламенный трибунал. Чудо могло бы все изменить. Чтобы его отец и мать остались живы… И сам Ача не мучился, обвиняя себя в их смерти…

Блондинчик шумно выдохнул – от возмущения не найдя слов. Он вскочил на ноги, и ушел от костра в темноту. Люгер не обернулся. Шарлатан, не отрываясь, смотрел, как пляшут языки огня, пожирая дрова. Во тьме путь Аче преградили охранники, возгласами и жестами. Блондинчик вернулся к костру и сел, демонстративно отвернувшись от Узи.

– Вот! – подмастерье протянул Люгеру на ладони маленькую вещицу.

– Мой медальон! – Воскликнул пораженный шарлатан. – Я думал, что он пропал навсегда, когда Босой сжег мой мешок!

Узи с любопытством заглянул через плечо Люгера.

– Я тогда нашел медальон в мешке, а вы меня в подвале заперли. Я разозлился, и решил не отдавать, – признался Ача. – Сейчас возвращаю. Вдруг завтра – наш последний день?

Люгер открыл хитрую вещицу. В медальоне был скрыт миниатюрный портрет девушки. Милое личико, обрамленное длинными светлыми волосами. На портрете девушка была блондинкой еще сильнее, чем Ача. Но черты ее лица было сложно разглядеть: портрет был совсем крошечный, и пострадал от времени и передряг, в которых успел побывать дорожный мешок шарлатана. Видимо, память Люгера дорисовывала портрет в его воображении.

– Что это за милашка на портрете? – не удержался Ача.

– Ее зовут Веста… Я любил ее. Медальон – единственное, что осталось, – признался Люгер. – Мы вместе бежали из рабства извергов. Шли ночами, днем прятались, не расставались ни на минуту, и почти достигли перекрестка караванных путей. Я отошел всего однажды, добыть еды и воды…

Шарлатан умолк. Подмастерья замерли. Люгер закрыл медальон, и спрятал глубоко за пазуху.

– Если бы я мог совершить чудо. Я бы ни за что тогда не отлучился! Мы бы спрятались где угодно, только не в развалинах старого храма. Когда я вернулся, нашел только следы гиен: Весту схватили, и увезли. Я бежал за ними целый день, пока не упал без сил. Сделать я уже ничего не мог… Прошло больше десяти лет, а я мечтаю вернуться туда вовремя, и хотя бы погибнуть, глядя в ее глаза.

– Они ее убили? – осторожно поинтересовался Ача.

– Это еще неизвестно, – встрял Узи, которому не терпелось подчеркнуть свою осведомленность, и особое доверие Люгера.

– Она считалась ценной рабыней за красоту и не женский ум. А я забавлял извергов, осваивая новые знания. Изверги уверены, что люди – тупые и агрессивные существа, одержимые разрушением, и не способные умнеть на чужом опыте. А я жадно учился всему, и меня показывали, как дрессированную собачонку, – признался Люгер. – При дворце нам жилось в рабстве вполне комфортно. Но умер старый король извергов. А в могиле правителя, там принято хоронить колесницы, оружие, книги, любимых гиен и рабов… Мы не стали дожидаться похорон, а сбежали. После побега ее вернули во дворец. Это все, что мне удалось узнать. В землях людей неизвестно, что происходит в мире извергов.