Что касается выстрелов, то в Касслтоне они звучали нередко, но почти всегда пуля предназначалась самому стрелку. Перлмуттер мало интересовался политикой и не был убежден в пользе контроля за продажей оружия, хотя по опыту знал: пистолет, купленный для охраны дома, гораздо чаще используется хозяином для самоубийства, чем для самозащиты. За все годы служения закону Перлмуттер ни разу не сталкивался с применением оружия с целью застрелить, остановить или отпугнуть непрошеных гостей, зато самоубийств из короткоствольного оружия было более чем достаточно.

«Форд-виндстар». Перлмуттер снова принялся обводить буквы.

Впервые в карьере капитану досталось дело, включающее попытку убийства, странное похищение, нетипично жестокое нападение с нанесением увечий и, как подозревал капитан, целый список неизвестных пока злодеяний. Он снова начал чертить в блокноте каракули. В верхнем левом углу он написал «Джек Лоусон», в правом — «Рокки Конвелл». Эти два предположительно пропавших человека одновременно пересекли пункт дорожного сбора на шоссе, ведущем в соседний штат. Перлмуттер провел линию от одного имени к другому.

Первая ниточка.

В левом нижнем углу Перлмуттер написал «Фредди Сайкс», жертва зверского нападения. В правом нижнем — «Майк Суэйн» — огнестрельное ранение, попытка убийства. Связь между двумя жертвами, вторая ниточка, была очевидной. Жена Суэйна оба раза видела проникшего в соседский дом злоумышленника — молодого азиата спортивного телосложения, который, по ее мнению, был в сто раз опаснее Одджоба из старого фильма о Джеймсе Бонде.

Но Перлмуттеру не удавалось связать все четыре случая — два исчезновения и двух жертв Одджоба-младшего. Правда, оставался «форд-виндстар».

Джек Лоусон уехал на синем «форде-виндстаре» и пропал. Азиат из дома Сайкса тоже уехал на синем «форде-виндстаре».

Предположим, что здесь есть связь, хотя «универсалов» в этом пригороде — как силикона в стриптиз-клубе. Фактов, конечно, кот наплакал, но если вспомнить историю их добропорядочного пригорода, где солидные отцы семейств просто так не исчезают, и то, что в Касслтоне отродясь не наблюдалось такого оживления… Связь, конечно, неявная, но капитан Перлмуттер понимал — все четыре случая между собой связаны.

Правда, он не представлял как и не хотел пока забивать этим голову. Пусть сначала поработает лаборатория. Пусть криминалисты обследуют дом Сайкса на предмет волос и отпечатков пальцев. Пусть художник закончит портрет. Пусть Вероника Болтрус, компьютерный специалист и сногсшибательная красотка, пошарит в «пентиуме» Фредди. Для гипотез еще слишком рано.

— Капитан!

Это оказался Дейли.

— Что там?

— Мы нашли машину Рокки Конвелла.

— Где?

— Знаете стоянку на Семнадцатом шоссе?

Перлмуттер снял очки, в которых читал.

— Дальше по этой самой улице?!

Дейли кивнул:

— Бессмыслица какая-то, он же выехал из штата!

— Кто обнаружил машину?

— Пепе и Пашайан.

— Скажи им, чтобы тщательно осмотрели район. — Перлмуттер встал. — «Форд» мы поищем сами.

Усевшись в «сааб», Грейс вставила в проигрыватель компакт-диск «Колдплей» — в надежде, что это ее отвлечет. Отвлекало плохо. С одной стороны, Грейс вполне отдавала себе отчет в том, что́ происходит, и ей не требовалось объяснений. С другой — открытия последних дней оказались ошеломляющими, и необходимость смотреть трезво на факты приводила ее в состояние ступора. Должно быть, сюрреализм возник из чувства самосохранения, из стремления художника защитить себя, отфильтровывая то, что видишь. Сюрреализм дает силы действовать, искать правду — в ее случае найти Джека, — тогда как реальность, беспощадно-резкая, неприкрытая и чистая, вызывала желание свернуться в клубок и выть, пока не увезут в психлечебницу.

Зазвонил сотовый. Перед тем как нажать кнопку ответа, Грейс бросила взгляд на дисплей. Не Джек. Кора.

— Слушаю.

— Не буду делить новости на плохие и хорошие. Тебе сначала какие — странные или очень странные?

— Давай странные.

— Не могу связаться с Гусом по его ссаной линии — он не отвечает на звонки. Постоянно попадаю на автоответчик.

Будто нарочно, в проигрывателе зазвучало «Содрогание». Руки Грейс остались лежать на руле симметрично. Она двигалась по средней полосе, продолжая сохранять максимально разрешенную скорость. Справа мимо нее проносились машины.

— А очень странные?

— Помнишь, как мы пытались отследить звонки Джека за двое суток?

— Да.

— Так вот, я позвонила в компанию — оператор сотовой связи, сказала, что я — это ты. Ты ведь не возражаешь?

— Нисколько.

— Так вот… Ладно, не важно. Единственный звонок, который Джек сделал с сотового за последние три дня, — это вчера тебе на твой мобильный.

— Когда я была в полиции?

— Да.

— А что в этом странного?

— Ничего. Странное начинается на вашем домашнем телефоне.

Пауза. Грейс вела машину по шоссе Меррит со всей безупречностью.

— А что с домашним?

— Ты в курсе, что Джек звонил своей сестре в офис? — уточнила Кора.

— Да. Я же нажала повторный набор.

— Как, еще раз, зовут его сестру?

— Сандра Ковал.

— И эта Сандра Ковал сказала тебе, что ее на работе уже не было и что они с Джеком не разговаривали?

— Да.

— Телефонный разговор длился девять минут.

Дрожь пробежала по телу Грейс. Она сделала усилие, чтобы не выпустить руль.

— Стало быть, она солгала.

— Получается, да.

— Так что же Джек ей рассказал?

— И что она ему ответила?

— И почему она лжет?

— Слушай, мне жаль, что все так вышло… — начала было Кора.

— Отчего ж, это к лучшему.

— Как так?

— Это ниточка. До сих пор Сандра была тупиковой версией. Теперь мы знаем: каким-то боком она все-таки причастна.

— И что ты будешь делать?

— Не знаю, — отозвалась Грейс. — Наверное, позвоню ей снова и спрошу, в чем дело.

Они попрощались, Грейс нажала отбой. Она ехала, прокручивая в голове различные сценарии. В плейере заиграли «Проблему». Впереди показалась заправка «Эксон». В Нью-Джерси не было самообслуживания, и Грейс несколько секунд просидела в «саабе», пока сообразила, что бензин придется наливать самой.

Она купила в мини-маркете бутылку холодной воды, а сдачу бросила в банку для сбора пожертвований. Ей хотелось получше обдумать новую ниточку, протянувшуюся к сестре Джека, но на глубокий анализ не было времени.