Реджи протянул девушке плитку шоколада, которую раздобыл в минибаре еще перед взлетом. Та вымученно улыбнулась и от угощения отказалась:

— Спасибо, но мне кусок в горло не лезет.

Реджи все понимал. Он и сам был в шоке от того, что творилось вокруг. Бедную девочку можно было понять. Мир Синака и маленькой группы посвященных рухнул больше семи лет назад. Более того, за прошедшие месяцы его мир рушился еще как минимум трижды. Но он мужчина, ему положено держать удар. К тому же на его стороне было время. Реджи попросту привык к такому положению дел. Еще тогда, когда они узнали о существовании «шара», Реджи понимал — мир для него больше не будет прежним. Этот же постулат относился и ко всем остальным людям на планете. Просто мир одних рухнет раньше, мир других — позже, но безучастных точно не останется. Все вовлекутся в этот процесс.

Реджи смотрел на осунувшееся лицо Дарьи Мирской и искренне жалел девушку. Сегодня рухнул ее мир. Но ее можно было считать и счастливицей — она узнала правду гораздо раньше, чем все остальное человечество. У нее будет время принять эту правду, будет возможность адаптироваться к ней, занять более выгодные позиции, в конце концов. А вот остальной части человечества Синак не завидовал. На них вся информация обрушится внезапно. Все человечество, все сорок миллиардов человек в Солнечной системе узнают о расе ваэрров одновременно. Реджи даже не представлял, что именно начнется на Земле — спрогнозировать поведение масс сейчас было просто невозможно. Могло случиться все что угодно — от массовой истерии и паники до священного религиозного катарсиса, который примирит всех и вся. Во второй вариант верилось с трудом — слишком уж хорошо Синак понимал, что собой представляет основная масса населения планеты Земля в частности и всей Солнечной системы в целом.

— Ну, хоть воды попейте, Дарья, — Синак протянул пакет с водой и постарался улыбнуться девушке как можно мягче. — Я вас прекрасно понимаю. Но вы должны себя беречь. Вы — единственный наш шанс держать связь с вашей сестрой. А она — наш единственный шанс на спасение в принципе.

— Да-да, — закатив глаза к потолку, ответила Дарья, — я никогда не сомневалась, что наша пусичка-лапусичка Лерочка станет для всего человечества светом в окне, лучиком надежды, последним, мать ее, джедаем…

Синак убрал руку с пакетом и на короткое время взял паузу.

— Вы с сестрой не ладили? — спросил он вкрадчивым тоном спустя минуту.

Дарья пожала плечами, словно сама не была уверена в том, что чувствует к сестре. Но ее поджатые губы выдавали довольно большой клубок противоречивых эмоций в душе. Негативных по большей части эмоций.

— Мы никогда не враждовали открыто, — Дарья старалась говорить как можно тише — видимо, думала, что контроль над громкостью поможет скрыть тон, которым она говорила о сестре. Но не помогало. — Лерка была старше меня на десять лет. Родители всегда ставили мне ее в пример. «Лера такая», «Лера сякая», «Смотри на Леру», «Делай, как Лера», «А твоя сестра в твои годы…» и так далее по списку.

Синак кивал головой, хотя на самом деле не представлял себе подобной ситуации. Сам он рос в семье, где было двенадцать детей, и он был средним. Каждый был сам по себе, так пожелали родители Реджи, стремившиеся сделать из каждого своего чада особенного, уникального ребенка. Во многом они преуспели. Из всех детей четы Синак только трое не засветились в какой-либо сфере, остальные же в достигли определенных высот на выбранных ими поприщах. Кто-то забрался выше, кто-то ниже Реджи, но так или иначе каждый из братьев и сестер Синака стремился быть в своем деле лучшим. Удивительно, но родителям Реджи удалось уберечь своих детей от разрушительного чувства зависти.

— Вы завидовали Валерии? — предположил Реджи.

— Не совсем, — уже спокойнее ответила Дарья. — Просто меня всегда раздражала сама мысль, что я должна быть на нее похожа. Родители видели в ней пример для меня, забывая, что мы разные. Лерка закончила школу с золотой медалью, Даша должна была повторить результат. Лера поступила без экзаменов — Даша, напрягись. У Леры красный диплом и научная работа — Даша, ну чего же ты?

— Я могу вас понять. Родители вас рассорили, выходит?

— Нет, — Дарья покачала головой. — Я сама отдалилась от сестры. Просто поняла, что не хочу жить чужой жизнью, не хочу видеть перед собой пример. Я хотела быть собой, делать то, что нравилось именно мне. Я не хотела жить ее жизнью, я хотела жить своей.

— А вас гнали по стопам сестры… — закончил за Дарью Реджи. — Неоконченный медицинский факультет — итог этой гонки?

— Да. Когда я поняла, что именно меня раздражает в моей жизни, было упущено много времени.

— И вы ушли из дома…

— Я оборвала все связи с семьей именно тогда, когда Лерка связала свою судьбу с Денисом и космосом. Я поняла, что очередных пинков от родителей и своего окружения больше не потерплю. Лера забралась слишком высоко. Во всех смыслах. Я же хотела жить своей жизнью, не оглядываясь на ее достижения, хотела добиться успеха иными путями…

— Добились?

Дарья горько усмехнулась.

— Когда полжизни тратишь на то, чем в итоге заниматься не можешь, автоматически упускаешь иные возможности.

— Вы же генетик? Я видел ваши научные работы, они прекрасны.

— К сожалению, я занялась тем, что мне действительно нравится, слишком поздно. Да, в этой профессии я действительно многого добилась. Но добилась много позже, чем сестра. Плюс, родись я на пару веков раньше, это было бы более актуально. Сейчас же, когда нейросети по запросу генерируют за секунду больше сотни вариантов генов на выбор, моя работа практически не нужна.

— Как же вы выкручиваетесь?

— Уникальность.

— Простите?

— В наше время произведения искусства берутся прямо из воздуха, буквально в два клика. Но все они так или иначе лишь копия того, что уже создавалось ранее. Создание генетически усовершенствованных репликантов тоже своего рода искусство. В последнее время в среде сильных мира сего вновь появился тренд на уникальность и эксклюзивность. Мне, можно сказать, повезло. Я долго барахталась на дне общества, перебиваясь скромными заработками научного сотрудника рядовой генетической лаборатории. Моя жизнь до защиты дипломной работы вообще была кромешным адом. Кем я только не работала, когда ушла из семьи, где только не побывала. Меня спасло лишь то, что я никогда не оставляла своей единственной страсти. Я генерила идеи новых сочетаний генов при любых обстоятельствах. Однажды мои работы случайно попали на глаза редактору одного крупного медицинского издательства. Он предложил мне работу — ведение колонки о генетических разработках. Я справилась на «отлично». Издание вышло красочным, оригинальным и креативным. Там я публиковала