Осень нахмурилась.

– Проще некуда, учились, и все. Вася как Вася, Полохов. Любит пиво и девушек. Имел тройку по старославу. Это с одной стороны. Но я понимаю, что тебя интересует другая.

– Да. Другая.

– Я не знаю, как он стал админом. Может, он всегда был админом, но зачем-то решил выучиться на филолога, – она усмехнулась. – Когда-то он за мной ухаживал. Я была у него в гостях. Мы пили пиво. Он разгорячился, стал болтать и в конце концов начал показывать, что умеет.

– А что он умеет? – напряженно спросил Алей.

– Увидишь.

Они вошли в метро, и беседа прервалась. Осень погрузилась в свои мысли, а Алей перестал думать вовсе. Грохотали поезда. Толклись люди, занятые каждый своим, они не видели друг друга, даже когда наступали кому-то на ногу или задевали плечом. Здесь легко было отключиться и дать мозгу несколько минут отдыха.

Вселенский админ жил в районе метро «Тимирязевская», возле конечной станции монорельса. Север Листвы дождь обошел стороной, и асфальт остался сухим. Алей и Осень миновали палаточный рынок, обогнули красные кирпичные здания торгового центра и вышли к линии монорельса. Высоко над их головами проехал, неслышно шурша, маленький бело-голубой поезд.

– Нам через дорогу налево, – Осень посмотрела на часы. – Рано, конечно. Васе звонить – просто опасно. Со сна озвереет. Давай погуляем вокруг дома.

Ярко синело небо, все в россыпи кудрявых сияющих облаков. Ничто не говорило о том, что где-то идет дождь. Огромен город Листва, больше иной страны… Дом, в котором жил Вася, тоже был громаден, под стать городу – целый микрорайон под одной крышей. Он стоял квадратом, точно замок, отгораживая от шумных проспектов тихий внутренний двор со сквером и детским садом. Еще во дворе ютилась пара продуктовых лавочек, чей-то сервисный центр, металлоремонт – и зоомагазин.

Невдалеке по опушке крохотной березовой рощицы метался толстый мужичок. Весело орал: «Ах ты воробей крашеный!» За мужичком сторожко шарахались жена и дочка, а по ветвям берез над ними неуклюже прыгал изумрудно-зеленый волнистый попугайчик. Алей и Осень поглядели на них и улыбнулись друг другу. Потом Осень перевела взгляд на сверкающие белые стены высотного замка и задумалась снова.

– Вася – странный, – предупредила она, не глядя на Алея. – Но ты не обращай внимания. Все дело в том, что он вынужден знать массу вещей, которые ему знать совершенно не хочется. А с живыми людьми он общается все реже. Ему нужно выговариваться. Будет говорить чушь – не перебивай его. Чем больше он болтает, тем лучше у него настроение.

Она помедлила и добавила:

– Обратное тоже верно. Если бы он решил, что помогать не станет, то просто не взял бы трубку. А он позвал нас в гости. Это хорошо.

– Понятно, – кивнул Алей.

Донесся шум. Осень встрепенулась. Алей проследил за ее взглядом и заметил толкотню у дальнего подъезда.

– Нам как раз туда, – сказала Осень. – Подойдем?

Ражие подростки с ухарской руганью выволакивали из дверей обшарпанное старенькое пианино. Струны гремели. Пианино плакало навзрыд от беспомощности и горькой обиды.

– Надо же, – сказала Осень, – оно даже не расстроено. Жалко его.

«По-моему, до слез расстроено», – собрался грустно пошутить Алей, но не успел.

– У меня абсолютный слух, – сказала Осень.

– Здорово, – растерянно проговорил Алей.

– Вовсе нет. Абсолютный слух – это как жить в одном-единственном мире. Едва мир чуть смещается, тебе становится больно.

Алей промолчал.

Осень тоже умолкла и долго смотрела, как подростки тащат пианино к мусорным бакам. Они радостно перекрикивались и вопили. Из воплей следовало, что какая-то подруга закончила музыкальную школу и избавляется теперь от орудия пытки. За это предполагалось выпить.

– Дождь подойдет сюда к ночи, – сказала Осень, когда подростки скрылись. – И конец пианино. Нельзя все-таки выбрасывать инструменты. Может, кто-то до вечера его заберет… Алик.

– Что?

– Время – полчетвертого. И теперь я думаю, что стоит использовать предельный поиск. Я уже сама как не в своей тарелке. Отыщи, можно ли позвонить Васе.

Алей прикрыл глаза. Осени не потребовалось просить дважды.

– Хорошо.

* * *

На третьем этаже пахло кошками. Запах доносился из-за тощей деревянной двери, обклеенной шпоном, – такие вешают в новостройках перед продажей. От кошкиного дома направо в глубь этажа вел узкий извилистый коридор: разномастные двери, пестрые коврики перед ними, велосипед, коляска, ящики под картошку. С левой стороны громоздилась мощная металлическая перегородка, от пола до потолка обитая кожей. Дверь в ней едва различалась – идеально пригнанная, спрятанная в квадратах обивки. Только на тяжелой стальной ручке задерживался глаз.

– Это Васины соседи поставили, – сказала Осень, – заодно и его замуровали.

И она подняла руку к кнопке звонка.

Позвонить Осень не успела: массивная дверь отворилась. Из-за нее высунулся молодой парень с двухцветными волосами. От корней на ладонь длины волосы были русые, ниже – вытравленные до прозрачности.

Алей напрягся: «Вася? Это – Василек Полохов, вселенский админ?»

Представитель галактической техподдержки носил серую майку и спортивные штаны, вид имел помятый и неприветливый. Убитые краской нечесаные лохмы падали ему на плечи и лезли в глаза. Странно смотрели эти глаза – усталые и цепкие, хмурые, какие-то старые, много повидавшие, уж точно не глаза человека, который красит волосы перекисью… «Он вынужден знать много вещей, которые ему знать совершенно не хочется…» – вспомнил Алей. «А впрочем, – неожиданно пришло ему в голову, – у меня с недосыпу тоже такие глаза. Нечего умножать сущности».

Админ смерил его равнодушным взглядом и уперся локтем в косяк двери. «Не дергаться», – напомнил себе Алей и вежливо улыбнулся.

– Привет, Вася, – добродушно сказала Осень.

Тот высунулся дальше, чтобы видеть ее, и вдруг разулыбался.

– Святое пиво! – бодро провозгласил он. – Это же Сеня! Тыщу лет же! Ну заходи… заходите.

– Ты не спал? – спросила Осень, переступая порог.

– Да я давно проснулся! – воскликнул Вася, лучась приветливостью. – Я даже пыль вытер!

– Вот как.

– Вас ждал!

Алей шагнул вслед за Осенью и незаметно оглядывался. Квартира у Полохова была улучшенной планировки – двухкомнатная, с просторным холлом и высокими потолками, – но захламленная до последней степени. Неизвестно, где Вася вытирал пыль, потому что свободных поверхностей тут просто не было. Но пахло у него приятно – новенькими комплектующими. Пустые коробки из-под них стояли на полу. Алей рассмотрел надписи на коробках и отметил, что компьютер у Васи завидный.