– Так-так, – раздался знакомый голос.

От неожиданности Грош открыл глаза и качнулся, за что тут же получил удар в спину. Парень снова склонил голову к земле, к траве, к подорожникам и одуванчикам. Сердце билось в горле, в висках – везде.

– Они терлись возле знака, – отчитался блондин. – Вот что мы нашли у этого.

Макс снова почувствовал удар в плечо и едва не повалился вперед. Блондин явно продемонстрировал найденную у него пластину.

– Длинного ко мне. Остальные не нужны, – распорядился голос за спиной и спустя один удар сердца добавил: – Если не вернемся через десять минут, уберите.

Макса рывком поставили на ноги. Он еще успел поймать полный паники взгляд Игрокова, прежде чем его потащили в сторону.

Тилиф прищурил голубые глаза и кивнул одному из мужчин. Максу тут же освободили руки. Стоило отойти от той спрятанной в перелеске поляны, как они перенеслись в другую реальность. Стояли палатки, горели костры, в котелках готовилась еда. С другого конца лагеря раздался задорный девчачий смех, от которого Грош непроизвольно вздрогнул.

– Я должен был догадаться, что ты сунешь нос в мои дела, Малой, – лениво проговорил Шрам. – Но все же надеялся, что ты умнее. – Мужчина покачал головой.

Макс сделал вдох и едва заметно поморщился от удушающего запаха гниения. Хвосты Тилифа были здесь, рядом с ним.

– Ты не мой отец, так что лирику можно опустить и перейти сразу к вариантам.

Макс смотрел, как двое мужчин деловито спорили о чем-то у костра, как еще один двигал в сторону зеленый ящик, а худенькая девушка в сером спортивном костюме передала ему бутылку воды. Даже не верилось, что все это происходило в двух шагах от места, где им приставили пистолеты к затылкам.

– Ты всегда мне нравился: не ханжа, не идеалист, не дурак, – рассмеялся Раимов, – но чувства не стоят ни онна. – Улыбка, еще больше кривившая его лицо, исчезла. – Буду честен, раз уж ты умудрился влезть в это дело, – он подкинул на ладони табличку, – вылезти обратно не получится. Выбор прост: либо со мной, либо против меня.

– С тобой, – быстро ответил Грош, он бы сейчас и Нефедычу пообещал отличником стать.

– Я рад, – мужчина вытащил из-за пояса пистолет и протянул парню, – но придется доказать делом.

Оружие показалось парню неожиданно холодным и тяжелым. Девушка у костра скользнула по нему взглядом и отвернулась, предпочтя ничего не заметить.

Очень хотелось поднять ствол и упереть его в голову Шраму, как совсем недавно ему самому. Но вместо этого Макс вытащил и показал Тилифу пустую обойму.

– Старый трюк. Оружие мне положено только через год, но это не значит, что я не умею с ним обращаться.

– Тогда в открытую. – Мужчина демонстративно вставил два патрона, вернул обойму в пистолет и повторно протянул парню. – Те двое – свидетели. И не уйдут в любом случае. Две пули – два трупа. Или три, если считать тебя. Решай, Малой. Два выстрела – и ты свободен как ветер – Тилиф повернулся к нему изуродованной стороной лица. – Возвращайся в Академию, устрой панику по поводу пропажи парней, вызови спасателей… Их не найдут, даю слово. Учись спокойно, я тебе даже стипендию положу имени Раимова, – Шрам изогнул бровь, и его глаз с опущенным уголком показался парню гротеском резиновой маски, – или ее сразу твоей матери переводить, ты же ей все деньги отсылаешь? Ну. – Рука с оружием требовательно качнулась. – Все у тебя будет. Мы найдем тех, кто убил твоего отца, и от души станцуем на их трупах.

Грош взял оружие и поднял на Тилифа глаза.

– Ну, давай, – подначил его мужчина. – Сделай то, что хочется. Пристрели меня. Ни тебя, ни тех двоих это не спасет – парни знают, что делать при любом исходе, но хоть душу отведешь. Пора делать выбор, Малой. Настоящий выбор.

Макс перехватил в повлажневшей ладони пистолет и, ни слова не говоря, пошел обратно к поляне, до последнего ощущая испытывающий взгляд оставшегося на месте Шрама.

Всего два десятка шагов – и он снова смотрит на Игрока, а тот не сводит взгляда с оружия в его руке. В голове шумело, и парень не сразу понял, что говорит белобрысый и почему, хлопая по плечу, уступает место за спиной отличника.

Такое наверняка проделывали не в первый раз. По идее где-то должна быть камера, запись с которой навсегда привяжет его к Раимову. Он вспомнил, как несколько минут назад отвернулась девушка. Здесь много дрессированных зверей, и ему предстоит стать одним из них.

– Не тяни, – посоветовал лысый, что держал на прицеле Леху. – Только хуже будет. Отстрелялся, и свободен. – И они с белобрысым заржали.

Грош поднял оружие и приставил к голове Самарского.

– Макс, – простонал Игроков, схлопотал пинок и замолчал.

Грошев замер, вспоминая, как на стрельбище старательно целился мимо мишени, как качал головой инструктор, как снова и снова возился с ним, не понимая, что именно этот студент не стоит усилий.

Вдох. Выдох. В чем дело? Он же гаденыш, вредитель. Пора, наконец, соответствовать, стать тем, кого в нем видят. Самарский не замечал Гроша, пока не начались все эти странности. Правда, о Лехе такого не скажешь.

Макс задержал дыхание, как молитву повторяя про себя: «По мишеням, по мишеням», резко вскинул руку, послал первую пулю в голову лысому. Она вошла над правой бровью и вышла вместе с половиной затылка. Инструктор был бы доволен – почти десятка.

И сразу разворот, парень схватился за дуло винтовки, не давая белобрысому прицелиться, и дернул вверх – пуля ушла в небо. Самарский повалился на бок. Макс выстрелил снова, практически в упор. Попал в шею. Кровь брызнула веером на него, на траву, на винтовку, на белые головки одуванчиков. Как сказал Шрам: «Две пули – два трупа».

– Бежим, – заорал Игрок, вскакивая на ноги.

Артем протащил руки через ноги вперед. Макс отбросил пистолет. Отличник схватился за измазанную в крови винтовку и выдернул ее из рук белобрысого. Того такие мелочи уже не волновали. Пять – десять секунд на все.

Они бросились в лес. Леха бежал первым со связанными за спиной руками, неловко вскидывая ноги и едва уклоняясь от хлещущей листвы и перепрыгивая поваленные стволы. За ним – отличник с винтовкой, которая цеплялась за каждый куст, за каждую ветку. И Макс, внутри которого все звенело. И кричать почему-то хотелось еще сильнее, чем под дулом пистолета.

Парень слышал, как позади перекликаются преследователи, как трещат сучья. Они оторвались на несколько сотен метров, не больше. Грош думал о том, что они не могут бежать вечно. Но пока они бегут, они живы, пусть дыхание и рвало грудь, а стволы деревьев сливались в одну сплошную пелену.

Вечность кончилась быстро, минут через десять, когда Игрок споткнулся и полетел головой вниз. Отличник по инерции пробежал еще пару метров, остановился и быстро присел за куст, пытаясь совладать с винтовкой связанными руками. Макс прислонился спиной к стволу в метре от них, сдерживая шумное дыхание, которое, казалось, слышал каждый в этом лесу. Леха не шевелился.