– До конца семнадцатого маршрута. – Самарский посмотрел на Леху. – Я не хочу вернуться в корпус только для того, чтобы собрать рюкзак и начать все сначала. Я должен сделать все возможное, иначе… – Он потер лицо руками. – Она мне ночами снится.

Никому не потребовалось объяснять, кто такая «она».

– Но ты должен отвести Макса в лагерь.

– Нечего говорить обо мне как о психе, – вставил Грош.

– Ты в…

– Следующий, кто спросит, в порядке ли я, получит в морду. – Макс встал и затоптал уже остывающие угли.

– Чу́дно. – Игрок подхватил винтовку. – Я в горах с двумя психами, которым не хочется домой, а хочется еще покуролесить. – Игроков вгляделся в далекие вершины и вздохнул. – Идемте. Чтобы вернуться на семнадцатый маршрут, надо дойти вон до того распадка. Мы вчера здорово пробежались.

Они шли не торопясь, по широкой дуге обходя место, где стоял лагерем Раимов. Это потом, когда они вернутся, когда все будет позади, они натравят на него корпус правопорядка со всеми вытекающими. Сейчас же геройствовать не было ни сил, ни желания.

Несколько раз отсиживались в пещерах и оврагах, когда Игроку чудились человеческие следы или голоса. Макс успел получить от него по рукам, когда сорвал какую-то ягоду и раздумывал, удержится она внутри или нет. Желудок громким урчанием подтвердил полную готовность к эксперименту. Но друг не оценил порыв, предложив подождать с суицидом до лагеря.

Потом Лехе не понравилась мирно лежащая рядом с тропой куча экскрементов. И пришлось менять направление, хотя фекалии продолжали мирно лежать в траве и даже не особо воняли.

После полудня парни взобрались на невысокий холм, земля под ногами слегка проминалась, словно они шли по только что вспаханному полю. По расчетам Игрокова, до лагеря по прямой было не более двадцати километров.

– Мы на маршруте, – объявил Леха, рассматривая что-то у себя под ногами.

– Хорошо, – непонятно чему обрадовался Самарский.

Макс посмотрел вокруг – пейзаж особо не поменялся. Тропы, насыпи, скальные образования, кусты, подлесок справа и нависающие над миром вершины. Великая была в разы больше остальных и словно довлела не только над землей, но и над небом.

Игрок наклонился и поднял с земли камень. Светло-бежевый кусок известняка.

– Помнишь, – он посмотрел на Макса, – я нашел такой в Солнечном.

Он перевернул находку, на другой стороне был отпечаток витой раковины.

– Раньше здесь было полно озер.

– Раньше? – спросил Артем. – Этим горам несколько тысяч лет.

– Еще раньше.

Леха уронил камень под ноги, отряхнул руки от темного налета, вдруг замер и совершил странную вещь.

Игрок опустился на колено, запустил руку в рыхлую землю и вытащил. Между пальцев застряли серо-черные волокна. Он потер ладони, поднес к лицу и понюхал.

– Линза торфа у самой поверхности. – Он поднялся. – Черт. С холма! Быстро!

– Почему? – спросил Макс.

– Потому, – рявкнул Игрок, бросаясь вперед. – Торф – самый нестойкий материал, а если он еще выгорел изнутри…

Макс побежал за ним, но через шаг нога вдруг потеряла опору и провалилась куда-то вниз. Макс уперся руками о землю и дернул стопой. Он еще успел увидеть, как обернулся Самарский, как побледнел Игрок. И вместо того чтобы вытащить лодыжку, провалился вниз. Земля исчезла из-под ладоней, промялась с легким треском, словно соломенная. Его встретила темнота. И боль, когда он упал на что-то твердое. От удара, казалось, завибрировали кости. Темнота стала непроницаемой.

Тук-тук. Тихий (на грани слышимости) звук ввинтился в голову. Тук. Макс открыл глаза. Темнота приобрела сперва сероватый, а потом голубой цвет. Парень заморгал, смахнул с лица мелкие камни и какие-то ошметки. Вздохнул и закашлялся. Высоко над головой светлело небо с белыми облаками.

Тук-тук. Грош поднял голову и застонал. Спина горела, но руки и ноги шевелились. Тук-тук. Он снова закрыл глаза, позволив себе минуту (может, две или даже все десять) полежать без движения. Огонь в позвоночнике медленно стихал. Или Грош убедил себя в этом…

Тук-тук. Парень приподнялся на локтях. Он находился в большой пещере или гроте. Коричневые стены терялись где-то в темноте, вместо части потолка была дыра с рваными осыпающимися краями. И, как единственное украшение интерьера, на расстоянии вытянутой руки стоял гроб. Хотя слово «гроб» было слишком мелким для прямоугольного каменного сооружения, накрытого крышкой толщиной с ладонь. Макс позавидовал сам себе: упади он на такую махину – окружающий мир разом перестал бы его интересовать. А так удар смягчили пласт земли и торфа в месте, откуда он сюда пожаловал.

Тук-тук, – отдалось в голове.

Тело было категорически не согласно с так называемым «везением» и отзывалось болью на каждое движение, будто он снова первокурсник, проснувшийся после первой тренировки, когда сокращение мышц подобно пытке.

Тук.

Макс заставил себя сесть, с одежды посыпалась земля, пыль и черт знает что. Он уцепился за крышку саркофага и неуклюже встал. Он провалился в круглый зал, слишком круглый, чтобы считать его творением природы. Такие гроты создавали на заре веков, чтобы хоронить знатных покойников. Незнатных без затей замуровывали в стенах. Он нашел одно из пресловутых старых захоронений, которые, по официальной статистике, не существовали…

Справа послышались шорох и стон. Из полумрака, словно глубокий старик, которому тяжело двигаться, вышел Игрок. Ладони парня были разбиты в кровь.

– Черт. – Он ошарашенно посмотрел на Гроша и повторил: – Черт.

– Где отличник?

Вместо ответа Леха мотнул головой.

– Артем! – позвал Грош, поразившись, как странно отдается в голове голос. – Может, ему повезло? – Парень задрал голову к дыре. – И он сможет нас вытащить?

– Нет, – из-за саркофага раздался абсолютно спокойный голос Самарского, – не сможет.

Грошев, продолжая цепляться за крышку, обошел каменный гроб. Отличник лежал чуть в стороне, присыпанный пылью и походивший на каменную статую самого себя. Правая рука до самой ключицы была завалена камнями, землей и мусором. Самарский напрягся, пытаясь ее вытащить и чуть отползти в сторону. И не сдержал стона. Белки глаз на фоне серой кожи походили на серебристые монетки.

Макса качнуло, он неловко опустился перед лежащим парнем на колено и руками, которые все никак не переставали трястись, стал откатывать один камень за другим.

– Как же тебя угораздило? Я видел, ты дальше всех стоял?

– Он к тебе на помощь бросился, – пояснил, присоединяясь к нему, Леха. – Пора бы тебе, Темыч, понять: добрые дела наказуемы. Посмотри на меня. – Кровь с разбитых ладоней смешивалась с грязью и оставляла коричневые разводы на камнях. – Решил вам помочь и теперь, вместо уютной аудитории и улыбающейся Натки, торчу с вами хрен знает где.