Подавив нетерпение, Бун с трудом улыбнулся:

— Стараешься заморочить мне голову?

Она со смехом закрыла глаза руками.

— Подожди. Я должна объяснить и не знаю как. Если бы могла… — Ана попятилась, решив все рассказать, и при этом задела альбом, упавший со стола, автоматически наклонилась за ним.

Может быть, рука судьбы открыла его на недавно сделанном наброске. Ана долго рассматривала великолепный рисунок. На нее смотрело чудовищно искаженное лицо злобной ведьмы в черном капюшоне. Бун очень хорошо понимает, что такое зло.

— Не обращай внимания. — Он попытался забрать альбом, но она затрясла головой.

— Это для твоей сказки?

— Да. Для «Серебряного замка». Пожалуйста, не увиливай.

— Я вовсе не увиливаю. Дай мне еще минутку. Объясни, что ты нарисовал.

— К черту картинки, Ана.

— Пожалуйста, прошу тебя.

Бун запустил пальцы в волосы, им овладело чувство безнадежности.

— Не совсем то, что кажется. Злая колдунья зачаровала принцессу в замке. Я хотел изобразить заклятие, от которого никто не способен избавиться.

— И поэтому выбрал колдунью.

— Знаю, слишком очевидно. Хотя сказка этого требует. Мстительная завистливая ведьма, которую взбесила доброта и прелесть принцессы, наложила заклятие, заперла ее в замке, отрезала от любви, жизни, счастья. Потом истинная любовь побеждает, заклятие снято, колдунья посрамлена. Дальше все живут счастливо до конца жизни.

— Кажется, для тебя все колдуньи злые и расчетливые. — Расчетливые. Именно это слово бросил ей в лицо Роберт. Только сейчас гораздо, гораздо хуже.

— Просто оберегают свою территорию. Власть развращает, правда?

Ана отложила альбом.

— Кое-кто так думает. — В конце концов, это просто набросок. Иллюстрация к вымышленной истории. Но рисунок напомнил, какое огромное расстояние им еще надо преодолеть. — Бун, у меня есть одна просьба.

— Сегодня можешь просить что угодно.

— Дай мне время. И верь. Я люблю тебя. Ни с кем другим не желала бы прожить жизнь. Только мне нужно время. Тебе, кстати, тоже. Неделя, — потребовала Ана, не дожидаясь возражений. — Всего неделя. До полнолуния. Потом я кое-что расскажу. Надеюсь, что ты после этого снова попросишь меня стать твоей женой. Если сможешь, то я скажу «да».

— Сейчас скажи. — Он прижал ее к себе, прильнул к губам, надеясь убедить одной силой воли. — Что изменится через неделю?

— Все, — шепнула она, обнимая его. — Или ничего.

Ждать не хочется. Бун нервничал, пока время еле ползло день за днем. Один, два, три… Чтобы утешиться, думал о повороте, который произойдет в его жизни по прошествии бесконечной недели.

Больше никаких одиноких ночей. Скоро, скоро она будет здесь, думал он, беспокойно ворочаясь в темноте. Наполнит дом собой, своим запахом, тонкими ароматами трав и цветов. Долгими тихими вечерами они будут спокойно сидеть на террасе, обсуждая прошедший день и грядущие.

Может, Ана предложит им к ней перебраться. Какая разница? Можно будет гулять в ее саду под деревьями, запоминая названия цветов.

Можно съездить в Ирландию. Она покажет памятные места своего детства, расскажет всякие истории, скажем, о юной колдунье и лягушонке, а он их, возможно, запишет.

Когда-нибудь у них появятся дети… Бун представил себе Ану с их младенцем на руках, как она держала двойняшек Морганы и Нэша.

Споткнувшись на мысли о детях, он посмотрел на фотографию в рамочке. Джесси улыбается с письменного стола.

Родная дочка. Его ребенок, давно уже только его. Других детей не хотелось. Лишь сейчас стало ясно, как ему хочется еще детей. Как ему нравится быть отцом. Ведь он и есть отец, делающий свое отцовское дело.

Забавляясь этой мыслью, Бун вообразил себя баюкающим ночью младенца, как некогда убаюкивал Джесси. Вообразил себя с ползунком, который делает первый неуверенный шаг, представил, что играет с сыном во дворе в мячик, придерживает седло шаткого велосипеда…

Сын… Разве нельзя родить сына? Или еще одну дочку? Братьев и сестер Джесси. Девочке наверняка понравится. Бун улыбнулся. Хорошо.

Конечно, он еще даже не выяснил мнение Аны насчет прибавления семейства. Конечно, надо обсудить. Вдруг она снова сочтет такую постановку вопроса слишком поспешной?

Опять вспоминалась Ана в постели с Джесси, ее сияющее лицо, когда она подносила к дочке двух крошек-инфантов, позволив посмотреть и потрогать…

Пройдет неделя, и они начнут строить общие планы на будущее.

Для Аны дни летели слишком быстро. Она часами подыскивала убедительные объяснения. Придумывала один способ, тут же его отбрасывала, изобретала другой.

Есть крутой вариант.

Посадить Буна у себя на кухне, поставить на стол чайник и объявить: «Я колдунья. Если это тебя не пугает, можно готовиться к свадьбе».

Есть более тонкий.

Усесться с ним под деревом в залитом утренним солнцем дворике, потягивая вино, глядя на закат, вспоминая детство, и сказать: «По-моему, расти и жить в Ирландии совсем не то, что в Индиане. Ирландцы всегда найдут по соседству колдунов и колдуний. — Улыбочка. — Еще вина, милый?»

Есть интеллектуальный.

«Ты наверняка согласишься, что почти у каждой легенды есть фактическая основа. — Беседа происходит на берегу под шум прибоя и крики чаек. — В твоих книгах видно глубокое понимание и уважение к так называемой мифологии и фольклору. Я сама, как колдунья, высоко ценю твое позитивное отношение к волшебству и магии. Особенно в описании чародейки в «Третьем желании Миранды».

Хорошо, что хватает чувства юмора высмеять все эти убогие сценарии. Решительно необходимо немедленно найти выход — остается меньше двадцати четырех часов.

Бун и так уже терпит дольше, чем позволительно требовать. Просьба о дальнейшей отсрочке не будет иметь оправданий.

По крайней мере, нынче вечером придет моральная поддержка. Моргана и Себастьян с супругами приедут на ежемесячный пикник по пятницам. Если не подкрепят ее к завтрашней встрече с Буном, ничего не будет. Ана вышла во внутренний дворик, поглаживая висевший на шее алмазно-чистый цирконий.

Джесси явно следила за ней ястребиным взором, потому что тут же прорвалась сквозь изгородь с визгливо тявкавшей позади Дэзи. Демонстрируя полную индифферентность к щенку, Квигли уселся и начал вылизывать лапы.

— А мы к вам на пикник придем! — объявила девочка. — И детки тоже будут, можно я одного подержу, осторожно-осторожно?

— Думаю, мы это устроим. — Ана автоматически оглядела соседний двор в поисках Буна. — Как прошел день в школе, солнышко?

— Отлично. Я научилась писать свое имя, папино и твое. Твое самое легкое. Папино тоже могу, а вот как писать «Квигли» не знаю, поэтому пишу просто «кот». Дальше всех родных выучу, как учительница говорит. — Джесси остановилась, зашаркала ногами, и Ана впервые за время знакомства увидела ее оробевшей. — Можно сказать, что ты тоже наша родная?