Затем Василий и Константин вновь приняли послов и щедро их одарили. Жесткий ответ Анны они передали, но смягчили его твердым обязательством выдать сестру. Если помощь будет прислана, а Владимир крестится. На последний случай вместе с ответным посольством, сопровождавшим русских, отправили по меньшей мере одного священнослужителя. Киевская община нуждалась в укреплении и руководстве. Проникновение враждебных Империи болгар и вечных соперников латинян не могло не встревожить патриархию. Византийские послы были уполномочены дать от имени императоров согласие на все в случае исполнения условий.

Посольство возвратилось в Киев, видимо, уже после завершения навигации на Черном море, поздней осенью или в начале зимы 987 года. Ответ императоров относительно женитьбы на Анне звучал и сурово, и обнадеживающе: «Недостойно христианам давать за поганых. Если крестишься, то и это получишь, и Царство Небесное примешь, и с нами единоверец будешь. Если не хочешь сего сотворить, не можем отдать за тебя сестры».

Князь созвал бояр и «старцев» на новый совет и вызвал туда ходивших «в греки» послов. «Вот, – сказал он, – пришли мужи, посланные нами. Да услышим от них бывшее. Говорите перед дружиной», – велел он своим посланцам. «Пришли мы в греки, – поведали те, – и отвели нас туда, где они служат Богу своему. И не ведаем мы, на небе или на земле были. Нет ведь на земле такого вида и красоты такой, – не умеем и высказать. То ведаем только, что сам Бог там с человеками пребывает. Служба их лучше, чем во всех странах. А мы не можем забыть красоты той. Всякий ведь человек, если вкусит сладкого, после горечи не примет. Так и мы не станем здесь жить».

Голоса сторонников крещения зазвучали теперь в открытую, и это был голос большинства совета. «Если бы лих был закон греческий, – сказали Владимиру его бояре, – то не приняла бы его бабка твоя Ольга, что была мудрейшей из всех людей». С этим и сам князь был согласен.

По «корсунской легенде», Владимир затем спросил: «Так где крещение примем?» – «Где тебе любо», – ответили ему. Если такой диалог и произошел, то князю любо было принять крещение здесь и сейчас, от присланного из Византии иерея. Без этого не мог быть скреплен брачный договор, которому он теперь, в радости обращения, придавал значение гораздо большее. Брак с Анной стал бы первым христианским браком великого князя. О сложностях Владимир, похоже, не сразу подумал. Но склонный к горячности князь спешил, и стоит ли осуждать его в данном случае?

«Сага об Олаве» монаха Одда, что неудивительно, приписывает главную заслугу в обращении Руси именно норвежскому викингу. Он будто бы увидел в ночи видение рая и ада и понял, что Владимира и его супругу (сага знает лишь одну) ждут адские муки. Неведомый голос велел ему отправиться в Грецию и там узнать имя Божье. Проснувшись в слезах и «с большим страхом», Олав немедленно со всем своим флотом отплывает в Византию. Но не в грабительский поход, а для беседы с проповедниками христианства. Они обучили его, и Олав принял «первое знаменование» от греческого епископа. Он попросил епископа отправиться с ним на Русь, а тот, в свою очередь, попросил сопровождать себя.

Олав вернулся к Владимиру. В разговорах с ним и его «княгиней» норвежец настаивал: «Поступите в соответствии с тем, что подобает. Много прекраснее вера, когда веруешь в истинного Бога и Творца своего, который сделал небо и землю, и все, что им сопутствует. Мало приличествует тем людям, которые являются могущественными, блуждать в таком великом мраке, чтобы верить в тех богов, которые не могут оказать никакой помощи, и отдавать этому все время и силы. Можете вы также понять, благодаря вашей мудрости, что истинно то, что мы проповедуем. И я никогда не перестану проповедовать вам истинную веру и слово Божье, чтобы вы могли дать плоды для истинного Бога». Первой прислушалась к Олаву будто бы «княгиня», а ей удалось убедить мужа и всех его приближенных, «что все то было языческим заблуждением, с чем они прежде имели дело, а христиане веруют лучше и прекраснее». Тогда приехавший епископ (одна из редакций добавляет ему имя – Павел) крестил Владимира и его мужей.

Можно поверить в то, что Олав Трюггвасон прибыл в Киев после весенне-летних набегов 987 года и отправился вместе с посольством в Византию как один из десяти представителей князя. Можно поверить и в то, что он, приемный сын князя, возглавлял посольство. В таком случае следует ожидать, что он действительно говорил от имени сотоварищей и с князем, и в совете, убеждая принять крещение. Можно поверить, наконец, и в то, что на окончательное решение князя оказала влияние какая-то из знакомых с христианством жен – либо христианка «грекиня», либо происходившая от христиан «болгарыня». Или под княгиней здесь разумеется уже Анна? С наименьшей долей вероятности можно допустить, что греческого священника, приехавшего с посольством и крестившего князя, звали Павлом. Но епископом он не являлся. Все остальное можно списать на эпические преувеличения.

Несообразность одна – но она ставит под сомнение всю историю. Олав, по саге, убеждает креститься всю Русь. Но при этом так и не крестится сам. А сразу после крещения Владимира уезжает с Руси некрещеным. Крестился же он только в 993 году. Эта картина граничит с абсурдом. Особенно если допустить, что Олава действительно «знаменовали» в Византии – в ту пору этот обычай предварительного приобщения ни на Западе, ни на Востоке полностью не отмер. Нелепость заметили последующие авторы саг – и наиболее «здравомыслящие» просто удалили фрагмент, вместе с достоверным воспоминанием о крещении Руси при Владимире. Итак, если Олав и входил в посольство Владимира, то вряд ли возглавлял его и точно не разделил абсолютную убежденность большинства своих сотоварищей. И не он был главным двигателем крещения Руси. Ценность саги, однако, в том, что она еще раз воспроизводит обычные аргументы сторонников христианства. Пусть они звучат несколько наивно и сумбурно – но зачем ждать от суровых воителей из княжеской дружины риторических изысков?

После дружинного совета Владимир призвал греческих послов и дал им ответ. В «корсунской легенде» (относящей, правда, события к более позднему времени) он гласит: «Скажите цесарям так: крещусь, ибо испытал прежде сих дней закон ваш. Он люб мне, как и вера ваша и служение, о коих поведали мне посланные нами мужи».

Принятое Владимиром решение креститься и отправить византийцам войско в обмен на брак с Анной вызвало, вероятно, еще одну пересылку с Константинополем. Обмен гонцами мог произойти и в зимнее время. Во всяком случае, императоры твердо поручились: «Крестись, и тогда пошлем к тебе сестру нашу». Выбора не было – Фока уже пробивался к берегам Мраморного моря. Но там, где для одних присутствовала лишь корысть, другим являлся знак Божий.

Князь Владимир крестился в Киеве в начале 988 года, в январе или феврале, приняв крещение от присланного из Константинополя священника. В крещении князя назвали именем Василий. То же имя носил старший византийский император. Святым покровителем князя стал Василий Великий Кесарийский, память которого празднуется 1 и 30 января.

Вместе с Владимиром крестились его домочадцы, «весь дом» – жены, дети и челядь. Мы не знаем всех христианских имен детей Владимира. Известно, что Ярослав в крещении стал Георгием, Святополк – Петром, Мстислав – Константином, Борис – Романом. Родившийся же позже младший сын «болгарыни» Глеб был наречен в крещении Давидом. Полученные при крещении имена языческих жен Владимира нам неизвестны. Что касается дружинников, то из них крещение пока приняли самые решительные и преданные князю. Колеблющихся и скептиков оставалось гораздо больше. Но их Владимир рассчитывал убедить вскоре.