— Демы, — уверенно заявил матиец.

Я не удивился его выводу, потому что и сам мог с такой же уверенностью заявить подобное. Ведь, кроме темных, в этих краях никто не рискнет плавать на такой тихоходной и явно небоевой посудине.

Между тем, наблюдая за парусником демов, я заметил, что он меняет курс. Если поначалу шел параллельно растянувшейся эскадре, то теперь все более и более увеличивает угол, отклоняясь к югу. Не верится, что именно сейчас, при виде нас, штурман взял поправку.

— Боится, — злорадно пробормотал Тук.

— Нас? — удивился я.

— А кого же еще?

— Но откуда он понял, что мы враги? Галеры местной конструкции, «Паника» тоже. Ведь должен за своих принимать.

Тук заливисто рассмеялся, а Саед, снисходительно улыбаясь, пояснил:

— Сэр Дан, купец слишком смел, раз в одиночку сунулся в открытое море. А нас трое. Это на земле все демы горой друг за друга, а здесь мало ли что… Вдруг мы возвращаемся после неудачного похода и злы настолько, что готовы обчистить соплеменника? Корабль на дно пустим вместе с командой, ценности перегрузим, на берегу о случившемся будем помалкивать. Ведь в море всякое случается, и если идешь один, лучше держаться стороной от всех.

— На жемчужный парусник не очень-то похож, — опять отозвался Тук. — Те, по разговорам, гораздо шустрее будут.

— Согласен, но все равно надо догонять, — ответил на это матиец и уставился на меня с немым вопросом.

— Что? — не понял я.

— Самое время отдать приказ к погоне, пока ветер слаб. Весел у купца мало, команда тоже так себе, нагоним быстро.

— Да зачем он нам нужен?

— Добыча хоть какая-нибудь — командам не помешает легкая победа, а то совсем приуныли. Если судно в хорошем состоянии, можно взять призом — нам ведь место лишнее не помешает после прибавки в людях, которую на острове взяли. К тому же у пленных можно выпытать, куда нас занесло. Ни я, ни мой штурман без береговых ориентиров не сможем определить, в какой стороне отсюда Железный Мыс, а крутиться возле темного побережья рискованно. Вы только не подумайте, что испугался, просто столкновение с сильной эскадрой демов может воспрепятствовать нашим планам.

Команде и впрямь не помешают положительные эмоции — в этом я с Саедом был полностью согласен. К тому же если отпустим купца, многие будут недовольны. Народ здесь в массе своей прост, если не сказать глуповат. Немало таких недалеких моряков сейчас смотрят на вражеский парус, и перед глазами у них маячит картина громадного трюма, доверху заполненного золотыми слитками. Согласно судовому контракту даже юнге полагается процент с добычи, потому все заинтересованы грабить как можно чаще. Если купец окажется пуст, народ, конечно, слегка огорчится, но зато не будет шептаться по углам, обвиняя адмирала в том, что тот упустил немыслимой ценности сокровище.

— Саед, надо сбавить ход, чтобы наши быстрее подтянулись. Дальше помчимся за купцом, «Паника» пусть тянется следом. Ход у него не впечатляет, так что пропасть из виду вряд ли успеем.

Еще одна зарубка на память. Ведь переговариваться с кораблями эскадры приходится с борта на борт, при помощи примитивных рупоров. Надо бы внедрить флажковую азбуку, ее используют демы, и хорошо бы подзорные трубы приличные, для того чтобы издали различать послания.

И вообще — я шел сюда ради налета на Железный Мыс, а вместо этого разгромил нечаянно подвернувшийся под руку храм и гоняюсь за купцами…

Купец совершенно правильно угадал смысл наших маневров, и не успели мы толком начать погоню, как он резво сменил курс, стараясь максимально использовать свое превосходство в парусном вооружении. К его сожалению, ветер был слишком слаб, и реализовать это превосходство не получилось. Разогнавшиеся галеры шли гораздо быстрее, к тому же мы тоже не стали пренебрегать парусами.

Но, несмотря на наше преимущество, прошло не меньше двух часов, прежде чем мы приблизились на расстояние выстрела. Баллиста «Страха» тут же выпустила снаряд, упавший под кормой купца, а Тук в рупор приказал спустить паруса и поднять весла, грозя в противном случае устроить нешуточные неприятности. В ответ на это нас обвинили в несусветной тупости: ведь даже навозному червю понятно, что судно свое, самое что ни на есть родимое, и вместо того чтобы заниматься важными делами, мы прорву времени угробили зря. Горбун на это заявил, что времени у нас хватит бездонное озеро ложками вычерпать, а вот терпения очень не хватает, и если они немедленно не выполнят приказа, то баллисты начнут бить прицельно, далее подключатся арбалетчики и лучники, а закончится все абордажем без взятия пленных.

Купец внял таким аргументам — парусник начал быстро сбавлять ход. А куда ему было деваться в такой ситуации? Неподчинением только разозлишь. Даже против одного боевого корабля ему не выстоять — народу в несколько раз меньше.

Галеры с обоих бортов подступились к замершему в дрейфе купцу, и я в третий раз предупредил:

— Никого не резать. Даже пальцем не трогать. Они не сопротивляются.

Саед тем временем приказал всей команде приза подняться на палубу, пересчитал по головам, озвучил цифру:

— Девятнадцать их, если никто не спрятался. Странно…

— Чего странного? — не понял я.

— Мне не однажды доводилось брать таких купцов, но там во всех случаях команда была куда большей. Или капитан глуп, или мы угодили в края непуганых демов.

— Надеюсь, что вы правы с последним предположением. Сами ведь не раз говорили, что здесь никто не ходит, кроме южан. Так для чего купцам держать большую охрану? Ей же платить надо, а они за потертую медную монету трясутся.

— Ну и долго нам так стоять? — нетерпеливо выкрикнул с палубы парусника богато одетый толстый коротышка. — Это что же вы такое творите? Я честный негоциант, и все бумаги у меня в полном порядке.

В этот момент борта кораблей соприкоснулись и на палубу южанина посыпались абордажники. Даже отсюда я рассмотрел, как резко изменился взгляд толстяка. Теперь в нем читалось не возмущение действиями безнадежно обнаглевших солдафонов, а дикое изумление, быстро сменяемое нешуточным страхом. Похоже, до него только сейчас дошло, что он имеет дело вовсе не с союзниками, ведущими себя не совсем адекватно, а с куда более неприятными товарищами. Видимо, один вид наших воинов или другие, неведомые мне, приметы выдали нас с головой.

Запомним и на будущее учтем, что, если мы хотим выдавать себя за южан, надо ни в коем случае не сокращать дистанцию с наблюдателями противника.

Первое, что мне бросилось в глаза, когда я ступил на палубу захваченного судна, — грязь. Если на «Страхе» и «Ужасе» все доступные поверхности драились минимум раз в сутки проштрафившимися матросами, то здесь, похоже, это отдавалось на откуп непогоде. Та плохо справлялась с возложенными на нее обязанностями, наслоения мусора были хорошо заметны во многих углах, а некоторые шпигаты[6]так забило, что вряд ли они сохранили способность пропускать воду.