Начальник Ширгородской «рыбной инспекции» отбыл на Песчаный восстанавливать базу. Его заместитель, Митя, а вернее, Дмитрий Павлович Хожняк, оставшийся руководить группой силовиков, охранявших Хлебалова, когда-то командовал Никитским ОМОНом и был человеком, безусловно, преданным. Хотя несколько прямолинейным. Получив приказ, он запросто позвонил Колбасникову домой, выяснил, что тот «отдыхает» после рейса в речпортовском кабаке и тут же отрядил пару бойцов, чтобы прихватили капитана «Веселого» под микитки и волокли к Застенову.

Бойцы, не мудрствуя, нацепили броники и отправились на задержание.

Колбасников и впрямь расслаблялся водочкой в указанном месте. Вместе с верным помощником. Когда бойцы ввалились в кабачок, капитан уже был в той приятной кондиции, когда былые невзгоды покрываются розовой дымкой, а остается лишь чувство глубокого удовлетворения от набитого баксами бумажника.

Колбасников пил хорошую водку, закусывал хорошей пищей и если бы посланцы Мити Хожняка сели рядом, по-людски выпили с капитаном и задали интересующие Застенова вопросы, то, скорее всего, получили бы полные и исчерпывающие ответы. Несмотря на смягчающее влияние алкоголя, обида еще не до конца утихла в сердце Колбасникова, и он не стал бы покрывать «отморозков».

Но бойцы не умели задавать правильные вопросы. Они умели поливать из автоматов, прыгать в окна, не обращая внимания на рамы и стекла, и мощно бить по уязвимым местам десантными бутсами.

– Колбасников? – спросили они.

– Колбасников, – не стал спорить разомлевший капитан.

– Встал, сука и шагом марш на выход!

– Ну ни хрена себе! – выразил удивление старпом «Веселого».

– А вы кто такие, мать вашу так и еще три раза через фальшборт, под корму причальным кнехтом – во все интересные места? – сдержанно поинтересовался Колбасников.

На вежливый вопрос бойцы отреагировали грубо. Врезали капитану по шее, вытащили из-за стола и поволокли к выходу.

Охранники заведения, без вопросов пропустившие «речников» внутрь, тем не менее с контроля парочку не снимали и когда «гости» грубо наехали на клиента, причем постоянного клиента, вмешались немедленно и эффективно. В результате Колбасников получил свободу, а бойцы Мити Хожняка, наоборот, едва ее не потеряли. И сразу заорали, что они – при исполнении. А следовательно, те, кто мешает им «исполнять», ответят по полной программе.

На их беду, за одним из столиков кабачка, «крышей» которого был вполне добропорядочный вор, сподвижник Грязного Шура Чудик, терли мелкие проблемы исполнительный директор «Красных тигров» Жупел и бывший начальник Ширгородского РУБОПа, а ныне, после расформирования указанной структуры – замначальника ГУВД подполковник Отари Табидзе. Встреча, так сказать, на нейтральной территории.

– Видишь? – укоризненно сказал Жупел. – Надо было у меня встречаться. У меня не шумят.

Как раз в этот момент один из бойцов Хожняка принялся размахивать стволом, сопровождая движения громогласными обещаниями пустить оружие в ход.

У охраны тоже было оружие. Но еще у них было строгое указание оружие не применять. Стрельба плохо сказывается на клиентуре.

– Это «речники», – пренебрежительно отозвался Табидзе. – Шестерки. Сейчас урегулируем.

Он достал сотовый.

– Табидзе говорит. В речнопортовском кабаке «рыбинспекция» беспредельничает. Пришли кого-нибудь быстренько. Да, я тут.

– «Минута», говорит, – сообщил Табидзе, пряча телефон. – Подождем минуту, дорогой? – улыбнулся, как сытый кот и пальчиком поманил официанта. – Скажи хозяину, нервничать не надо. Поговорите с ними спокойно. Документы посмотрите… Короче, сейчас мои подъедут. Разберемся.

Переезд Аленка помнила смутно. Что-то ей такое дали… Очнулась уже на новом месте. Небольшая комната, две кровати, открытое окно. Снаружи птицы поют.

– Доброе утро.

На соседней кровати – мужчина. В хорошем летнем костюме, при галстуке. Немолодой, может сорок, может все шестьдесят. У этих азиатов не поймешь.

– Кому доброе, кому… – Аленка в последние дни слов не выбирала. Родителей больше нет, некому огорчаться, что ребенок ненормативную лексику пользует.

– А вот это зря, – сказал мужчина. – Тебе не идет.

– Вам, значит, идет, а мне нет? – Аленка села, провела ладошкой по голове, поморщилась: когда еще этот ежик отрастет в нормальные волосы?

– Разве я что-то такое говорил? – осведомился мужчина.

Было в нем… что-то такое… преподавательское. Аленка вдруг обнаружила, что сидит, выпрямившись и сдвинув коленки. Она тут же изменила позу.

– Может, и нет. Зато уроды ваши… – она фыркнула.

– Их в Михайловской гимназии хорошим манерам не обучали, – возразил мужчина. – Пока ты, милая, светскому обхождению училась, они зону топтали.

– Вот там им и место! – отрезала Аленка, поглядела в окно: выпрыгнуть – и конец всем проблемам. А если не разобьется, а только покалечится?

– Им – и вам! – сердито добавила она. Уж ее-то дорогим костюмом не обманешь. Такой же подонок, наверняка!

– Меня зовут Ефим Асланович, – сказал мужчина. – Люди, которым было поручено вас охранять, уже наказаны. Строго. Больше такого не будет. Твой будущий муж позаботится об этом.

– Какой еще муж? – насторожилась Аленка.

«Черт! – подумал Юматов. – Этих долбаных психологов за яйца подвесить! „Примет как избавление!“ Как же»!

– Ты с ним знакома.

«Алеша?» – вспыхнула надеждой Аленка.

– Очень влиятельный человек, – продолжал Юматов. – И вполне способен тебя защитить от…

– Вас, например! – перебила Аленка.

– И от нас, – спокойно кивнул Юматов. – И от настоящих врагов.

«Нет, не Алеша!»

– И что же это за сокровище? – с пренебрежительной гримасой спросила девушка.

– Лев Никитич Сурьин.

Алена не выдержала и расхохоталась.

– Сурьин? Этот жирный пузырь? – воскликнула она. – А вы нормальные, вообще, или как?

– Этот, как ты выразилась, «жирный пузырь», – твой будущий муж! – строго произнес Юматов. – Это решенный вопрос. Или, может, ты предпочитаешь своих бывших охранников?

– Слушай, Ефим Ослябыч…

– Асланович, – поправил Юматов.

– Иди скажи своему хозяину: пошел он в жопу, понятно? – крикнула Алена.

– Не забывайся, Булкина! – Юматов тоже повысил голос.

Издевательства охранников, действительно, не сломали Алену, но нервы ей подпортили изрядно. Лицо девушки порозовело от ярости.

– Ах ты козел потный! – заорала она, схватила первый попавшийся предмет (им оказалась настольная лампа с тяжелым металлическим основанием) и с размаху треснула ею по юматовской лысой макушке.