Алан ведет меня в бар, где нас ждет Энглтон. У Энглтона под глазами темные круги, узел галстука ослаблен, верхняя пуговица на рубашке расстегнута. Он быстро царапает заметки в желтом блокноте, когда не шипит приказы в мобильник, который у него практически приклеен к уху.

– Садитесь, – приказывает он, указывая рукой на стулья и продолжая при этом слушать кого-то в трубке.

– Нужно отойти в желтую зону, – говорит Алан. – Есть повреждения несущих конструкций.

– Позже, – отмахивается Энглтон и снова говорит в телефон: – Необходимости выходить на четвертый уровень пока нет, но группу быстрого реагирования держите в полной готовности круглосуточно. Нужно, чтобы сантехники были везде. И фасовщики тоже, но прежде всего – сантехники. Бриджет шлите в задницу. – Он косится на меня. – Возьмите себе выпить в баре и готовьтесь мне все рассказать. – Снова в телефон: – Отчитываться мне. Каждый час. – Энглтон откладывает телефон и поворачивается ко мне. – Теперь рассказывайте точно, что произошло.

– Я не знаю, что произошло, – говорю я. – Я пошел спать. А потом услышал крики и проснулся…

Я сжимаю кулаки, чтобы скрыть дрожь.

– Это проматываем. Что у нее в комнате? – Энглтон подается вперед.

– Откуда вы… Черт. Я поднялся наверх, услышал что-то, похожее на свист ветра. Попробовал выбить дверь. Потом появилась администраторша, открыла дверь, и ее чуть не засосало внутрь; я ее оттащил и отправил вниз. Внутри врата как минимум четвертого класса, два с лишним метра в диаметре, прошили стену, установлены стабильно. Мебель разбросана так, будто там была драка, дует сильный ветер. С другой стороны атмосферы почти нет.

– Нет атмосферы, – кивает Энглтон и делает запись в блокноте, а двое пожарников – я думаю, что это пожарники, – входят в бар и начинают выставлять посреди зала что-то вроде строительных лесов. – Отсюда ветер?

– Думаю, да. Там было очень холодно, что говорит о выходе в вакуум.

Я ежусь и поднимаю глаза. Наверху продолжает тихонько свистеть ветер.

– Ее там не было, – добавляю я. – Думаю, они ее забрали.

Губы Энглтона кривятся в усмешке.

– Это небезосновательное предположение. – Он снова мрачнеет. – Опишите, что вы видели по ту сторону врат.

– Сумерки, ровная долина. Землю не смог хорошо рассмотреть, но видел вдалеке пологий склон к чему-то вроде озера. Звезды очень ясные, не мерцали вообще, и я не узнал расположений. Огромная галактика укрывала где-то, ну, треть неба.

Алан вкладывает мне в пальцы стакан: я делаю пробный глоток. Апельсиновый сок с чем-то покрепче. Я продолжаю:

– На той стороне воздуха нет. Чужое небо. Но там есть звезды и по крайней мере одна планета; значит, вселенная очень близка к нам, не из тех, где соотношение сильного ядерного взаимодействия с электромагнитным не допускает синтез. – Я вздрагиваю. – В общем, они ее забрали и открыли массопереносящие врата. Что будем делать?

Алан бесшумно выходит. Энглтон странно косится на меня.

– Это очень хороший вопрос. У вас есть предложения?

– Есть одна идея, – сглотнув, говорю я. – Это же Аненербе, так? Есть связь. Тот восточный парень, у которого, по ее словам, светились глаза, – это одержание. Что-то со времен войны, какой-то восставший мертвец из Аненербе, который взял начальника ударной ячейки Мухабарата в Калифорнии. А теперь они захватили Мо.

– Ваше вчерашнее письмо, – говорит Энглтон, прикрыв глаза. – Вы абсолютно уверены, что она точно опознала ту схему? Именно ее видела в Калифорнии? Жизнь на это поставите?

– Вполне уверен, – киваю я. – А это…

– Тот же контур мы обнаружили в Роттердаме, – вздыхает он и снова открывает глаза. – Абсолютно тот же. Примите мои поздравления по выбору критерия поиска. Было что-то подобное в ее комнате?

– Не могу сказать наверняка: было темно, меня трепал ветер, а врата открылись посреди комнаты. Не думаю, но, если получится сделать фото оттуда, я скажу точно…

– Этим мы уже занимаемся.

Возвращается Алан – он облачился в ярко-оранжевый комбинезон и несет большую коробку, видимо какой-то сенсор.

– Вам нужно уходить, – сообщает он Энглтону. – Верхний этаж может обвалиться. Забирайтесь в фургон и не путайтесь под ногами; нужно проверить квартал на предмет вервольфов.

– Вер…

Лицо у меня, кажется, удивленное, потому что Алан коротко хохочет.

– Остаточные следы авторов этого прорыва, сынок, а не оборотни с шерстяными лапищами и аллергией на серебро. Давай шевелись.

– Шевелись?..

Я вдруг оказываюсь на ногах, Энглтон держит меня за локоть железной хваткой.

– Пойдемте, мистер Говард. Не время сейчас терять самообладание.

Он выводит меня на улицу (босиком, так что асфальт больно колется), а потом подталкивает по лесенке в машину ОККУЛУСа. Похожий на насекомое в своем респираторе охранник пропускает нас внутрь.

– Запасной комбинезон для мистера Говарда, – приказывает Энглтон, и через минуту на меня вываливают столько спецснаряжения, что хватило бы на целую полярную экспедицию.

– Вы собираетесь отправить людей на ту сторону, чтобы попробовать закрыть врата, – говорю я в затылок Энглтону, который как раз набирает телефонный номер. – Я хочу пойти с ними.

– Не глупите, юноша. Чего вы, позвольте узнать, собираетесь этим добиться?

– Я могу попробовать ее спасти.

В дальнем углу фургона динамик взрывается помехами, а потом один из людей в черном (черная водолазка, черная форма, черная краска на лице и МП-10 на спинке стула) оборачивается и кричит:

– Сообщение для капитана!

Алан ругается сквозь зубы и протискивается мимо меня. Я натягиваю носок. По боку фургона идут прозрачные с нашей стороны окошки, и я вижу, как мимо нас пытается проехать неповоротливый грузовик.

– Я серьезно, – говорю я Энглтону. – Я понимаю, что тут происходит, – по большей части. Или могу догадаться. Он сказал «вервольфы». Пережитки Рейха, да? И связь с Мухабаратом. Эти врата ведут не в темноантропную зону; они там, где люди могут существовать. Очень злые люди: выжившие после проигранной войны члены Аненербе СС. – Я пытаюсь втиснуться в нижнюю часть своего спецкомбинезона. – Я видел лист 45075 из Биркенау. Если они там использовали его же, я смогу его безопасно погасить – без мощного разряда при заземлении контура.

Энглтон уже снова говорит по телефону:

– Отлично. Выжившие? То есть двое и три жертвы? Великолепно. Вы опознали…

Я постукиваю его по плечу:

– Мо рассказала мне, чем занималась по контракту в Черной комнате. Вы точно не хотите, чтобы они наложили на это лапу.

Энглтон резко поворачивает голову:

– Минутку, юноша, – и снова в телефон: – Разговорите их. Мне все равно, как; к утру я хочу знать, кого они, по их мнению, вызывали.