Он был готов к исполнению. Пистолет-пулемет был спрятан в спортивную сумку, которая лежала на соседнем с водительским сиденье. Сейчас наверняка зазуммерит мобильный, и он, Македонский, возьмет трубку. Услышав условную команду, исполнит то, ради чего его привезли в Москву.

Киллер немного волновался. Может быть, потому, что до сих пор не знал, даст ли сегодня Куратор добро на ликвидацию Сибиряка. А может быть, потому, что на последнюю, контрольную встречу Куратор почему-то не приехал. Правда, распорядившись чуть позже продолжать наблюдение из «восьмерки», имея при себе оружие и мобильный телефон…

Тем временем на ступеньках гостиницы показалась уже знакомая фигура. Дородный, с подчеркнуто барственными манерами, Сергей Липчанский заметно выделялся даже на фоне качков-телохранителей.

Македонский потянул на себя замок-молнию — из спортивной сумки высунулся короткий ствол пистолета-пулемета. Саша осторожно положил его на колени, щелкнул предохранителем, чуть опустив стекло. Сибиряк тем временем перебрасывался с охранниками какими-то фразами и медленно продвигался к «Чероки». Момент был отличный — Липчанский стоял к «восьмерке» вполоборота на расстоянии не более двадцати метров…

Неожиданно зазуммерил мобильный — Солоник схватил трубку.

— Алло?

Звонил Куратор.

— Объект в поле вашего зрения? — поинтересовался он.

— Да, — коротко ответил Саша, продолжая следить за перемещениями Сибиряка.

— Что он делает?

— Стоит у машины, собирается отъезжать. С ним три человека охраны.

— Ничего подозрительного?

— Нет.

— Продолжайте наблюдение у отеля, — последовала команда, а дальше короткие гудки.

Солоник в недоумении отложил телефон, спрятал оружие и, опустив стекло еще немного, продолжил слежку.

— Всего хорошего, к обеду буду, — донесся до него голос несостоявшейся жертвы.

Липчанский неторопливо уселся в джип. «Гранд-Чероки», описав у подъезда гостиницы правильный полукруг, развернулся и покатил вдоль выстроившихся в ряд тесно припаркованных машин, среди которых была и синяя «восьмерка».

Перекладывая сумку на заднее сиденье, Солоник обратил внимание, что следом за джипом «Чероки» двинулась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками. В такси, кроме водителя, сидели двое мужчин.

— К обеду буду, — повторил про себя Македонский последние слова Сибиряка и тут же поймал себя на предчувствии, что ни к обеду, ни к ужину он не увидит больше этого человека. И вообще никогда.

Серебристый «Боинг-747» плавно прорезал плотную низкую облачность над Шереметьево и, развернувшись на левом крыле в юго-западном направлении, быстро набирал высоту.

Приятный женский голос по-русски и погречески объявил время прилета в афинский аэропорт, погоду в греческой столице, температуру за бортом и порядок прохождения таможенных формальностей. Между рядами прошла улыбчивая стюардесса в форменном кителе, предлагая разноцветные напитки. Защелкали пристежные ремни, зашелестели газеты — пассажиры расслаблялись.

Как и в прошлый раз, Солонику досталось место у иллюминатора. Но он уже не следил за проплывающими мимо облаками. Он восстановил в памяти события последних дней, пытаясь отыскать в них какую-то логику, но не находил таковую…

Его, профессионального наемного убийцу выдергивают из Греции, где он скрывается от правосудия, и везут в Москву. Мало того, что Куратор подставляет своего подопечного под возможный арест, — структура, которую представляет серенький, невольно подставляется сама. В случае задержания Македонского — а его реальность неоспорима! — неизбежны разоблачения и, как следствие, вселенский скандал.

Но, видимо, значимость исполняемого объекта настолько была велика, что даже риск возможного провала не пугал руководство. Действительно, Сибиряк — фигура более чем серьезная. И вроде бы ему. Македонскому, окончательно и бесповоротно заказывают его ликвидацию. Киллер получает чистые документы, машину и оружие, грамотно отслеживает жертву, но, прибыв для осуществления акции, не получает окончательное «добро». Да и Куратор все это время ведет себя как-то странно.

Дальше — больше. В тот памятный для него, Саши, день серенький приказал ждать у отеля до пяти вечера. Затем следует новое распоряжение: срочно все бросить и возвращаться на конспиративную квартиру.

Солоник, внутренне недоумевая, выполняет приказ.

И больше никаких разговоров о Сибиряке. Зато Куратор осторожно, исподволь интересуется шадринскими. А самое удивительное — Куратор оставляет его в Москве еще на две недели, после чего уже из Греции дает новый приказ: срочно возвращаться в Афины.

Чем вызваны эти невразумительные маневры? Какова их логика? Безусловно, подобные поспешные перемены имеют свои внутренние причины, и причины эти настолько скрыты, что о них остается только догадываться…

— К обеду буду… — чуть слышно прошептал Саша последние слова Сибиряка, воскрешая в памяти сцену у «Паласа».

И тут же вспомнилась ярко-желтая тридцать первая «Волга» с таксистскими шашечками, двое мужчин в салоне…

Это была «наружка» или исполнители? Но если Сибиряка заказали еще кому-то, какой был смысл в нем, Македонском?

Подстраховать тех, в «Волге»? И для этого специально выдергивать его из Афин?!

Да и неизвестно, что в итоге с Сибиряком. Как ни пытался Саша выяснить дальнейшую судьбу этого человека, Куратор грамотно уходил от ответа.

А может быть, появление великого и ужасного Александра Македонского в Москве было продиктовано совсем другими причинами?

Но тогда какими же?! Сколько ни ломал себе голову Солоник, но так и не мог найти сколь-нибудь вразумительного ответа ни на один вопрос. Ответы могла дать лишь предстоящая беседа с Куратором, и Македонский, тяжело вздохнув, решил пока не думать ни о Сибиряке, ни о своем более чем странном визите в Москву…

После беседы с сереньким возникло еще больше вопросов, чем было у Солоника до нее.

Встреча происходила на «точке номер семь», в небольшом загородном ресторанчике километрах в пятнадцати от Афин. На открытой веранде негромко играл греческий оркестр, официанты разносили заказы, посетители, истекая потом, обмахивались сложенными газетами, и никому не было дела до двух мужчин, сидевших в углу и о чем-то тихо беседовавших.

Серенький смотрел на подопечного с едва заметной усмешкой, признаком превосходства. Так может смотреть человек, который знает наперед ответы на все вопросы, и от этой его усмешки Саше становилось не по себе.

— Я вижу, вы хотите меня о чем-то спросить? — предугадывая ход беседы, начал Куратор.

Солоник взглянул ему в глаза, пытаясь по их выражению определить канву будущего разговора.

— Во-первых, вас, по всей вероятности, интересует судьба Липчанского, — собеседник Македонского плеснул себе в стакан сухого вина. — Так вот, этот человек пропал без вести. Да, такое случается не только со среднестатистическими гражданами, но и с криминальными авторитетами. Может быть, помните, был такой вор Гиви Резаный, он же Гиви Берадзе, тот тоже исчез. Летним утром 1994 года отправился в отель «Интурист», в свой офис, а спустя несколько минут к его жене зашли двое в милицейской форме, отдали ей ключи от машины и, попрощавшись, ушли. И все — больше Резаного никто не видел… Тогда, у отеля «Палас», вы наверняка видели Сибиряка в последний раз. Может быть, вы даже были тем, кто видел его последним…