шельму Ксюшу. Но танцевали они потрясающе! Юкими смотрела и кипела от зависти. Сеня кружил Ксюху, словно Аполлон Венеру. Идеальное попадание в такт, идеальное единство танца с музыкой. Гости не отрывали взглядов от их пары. Ксюша сама смотрела только в янтарные глаза Сени, её щёки алели, приоткрытые розовые губы подрагивали, а в конце танца она счастливо рассмеялась. Не насмешка. Искренний смех удовольствия. Раскрасневшееся лицо Ксюхи пылало восторгом.

Последней каплей для Юкими стала Астра. Вышла на арену систястая даже не в топике, а в одном матершинном слове. Дойки так и прыгали во время недолгого боя. А Сеня и повелся на них! Как он мог?!! Признал поражение, встал на колено, поцеловал руку зарумянившейся Астерии…Тут Юка не выдержала. Врубила фрактал невидимости и пронеслась мимо следящего за ней демоника. Убежав в сад, княжна зарылась глубоко-глубоко в зеленый лабиринт, упала на ковер из опавшей листвы и давай плакать. А еще Юкими помнила, как кричала: «Дурак! Дурак Сеня!». Но это всё из-за горькой обиды, она на самом деле так не думает, конечно.

И тут-то началось! Из ниоткуда полился черный огонь, загремели техниками демоники, громко затопала мама Вика. Бежать было некуда! Повсюду пожар! Повсюду крики боли и гром ударов! Юкими забилась в угол между живыми изгородями, но она так испугалась, что фрактал невидимости, видимо, сбойнул. Еще бы! Ручки Юкими дрожали, губки тоже, а больше всего ножки, она не могла даже встать, а когда всё же попыталась, как раз началось затишье. Юкими случайно наступила каблучком на неубранный валежник, и хруст ветки оглушительно прозвучал в тишине. Наверное, на звук и метнулся тот страшный японец. Один рывок, и вот ее шея зажата между когтистыми пальцами, а со всех сторон вздымаются черные вихри. Солнце гаснет, и Юки оказывается в мире тьмы и чудовищ.

— Фалгор, ты спрашивал про Хаос? — хохочет японец. — А зачем? Ты уже в нем!

Справа вспыхивает золотой огонь, и Юкими, скосив взгляд, видит Сеню. Страх отступает. Да вокруг мрак, ужас и клубки из оживших кошмаров. Но перед ней расцветает само совершенство.

Окруженный золотым ореолом Сеня идет прямо на японца. Вокруг светловолосого юноши витают огненные призраки. Юкими с трепетом узнает крылатого Огнепса Симаргла и краснобородого Царя-Огня. Симрагл выглядит обычным псом, только огненным и с крыльями, а так обычный волкодав. А еще княжна видит позади Сени бородатого мужчину на статном коне и в фартуке кузнеца. Сам Сварог! От охватившего девушку трепета стройные ножки подкашиваются, и если бы не рука японца, сжимающая глотку, она бы упала.

— Бемижар, отпусти девочку! — гремит голос Сени, будто каменная лавина.

Но когтистые пальцы на ее горле только крепче сжимаются. Японец оскаливается:

— Она — мой билет из России, брат. Ради своих детей Бесоновы готовы на всё. В том числе, отпустить врага на волю. И лучше тебе тоже не соваться.

Сеня останавливается, юное лицо становится задумчивым. Золотой свет сопутствующих богов играет бликами на его чистой гладкой коже, подсвечивает татуировки, золотит волосы. Он прекрасен и грозен, как и окружающие славянские боги.

— Значит, ты не можешь уйти сам, — роняет Арсений. — Значит, мы не в Хаосе. Лишь в некоем кармане.

— Что ты несешь… — вскидывает брови японец.

Но в следующий миг Сеня взмахивает рукой, огненно-золотое копье выстреливает из его пальцев. И Юкими каким-то чудом узнает оружие. Копье Царя-Огня!

Только она осознает название, пальцы на ее шее разжимаются, и ор японца заполняет гигантскую чашу тьмы вокруг:

— А-А-А-А-А-А!

— Я СКАЗАЛ, ОТПУСТИ ДЕВОЧКУ!

Золотой свет разливается вокруг и схватывается в смертельном противостоянии с чернотой. Продолжая орать, японец падает в лужу собственной крови. Его правая рука сгорела, из дымящегося обрубка продолжают стекать черно-красные струи. Сильная рука подхватывает Юкими за талию и быстро утаскивает прочь. Доведя до Огнепса Симаргла, Сеня легонько нажимает на плечо Юкими, и она садится попой на мохнатую спину Сварожича, прямо между пламенными крыльями.

— Посиди тут, детка, — велит Сеня. — И лучше отвернись. А ты, собакен, охраняй.

— У-у-у-у, — урчит Симаргл, чуть припав на четыре лапы, чтобы Юкими было удобней.

Сеня отступает обратно к японцу. А маленькая княжна слушается. Она обхватывает плечики руками и послушно ждет, когда ее спаситель вернется. Правда, втихую поглядывает назад, через плечико. Ей совсем не страшно: рядом висит в воздухе, скрестив руки на груди, огромный Царь-Огонь, а попку греет теплый Симаргла. Но смотреть хочется. Просто Сеня такой класссссный!

* * *

Убрав подальше Юкими, я теперь могу разойтись на полную катушку. Тем более, что и Бемижар уже поднялся, скуля от боли.

За спиной Жаворонка воплощается японский пантеон. Куча узкоглазых людей в цветастых кимоно и багровых самурайских доспехах. Впереди всех стоит стройная брюнетка в красном халатике. Наверняка, главная богиня японцев Аматэрасу.

Бемижар ощеривает пасть:

— Брат, похоже мне всё же придется тебя убить, — он взмахивает целой рукой, и в ней вспыхивает черноклинковая катана. — Кусанаги-но Цуруги! Меч, собирающий облака!

Я же выхватываю из золотого света Молот Сварога и выдыхаю одно слово:

— СГОРИ!

Из молота изливается водопад кипящего золота. Бемижар отвечает ливнем черного пламени. Две стихии сталкиваются. Две первозданные мощи. Две веры. Две непобедимые силы.

Время крика закончилось. Только огонь, только жар, только хардкор. Вверху кружатся славянско-японские мифы. У них вспыхивает своя собственная битва, но она всего лишь отражение нашей с Жаворонком битвы.

Я бросаюсь сквозь остаточное черное пламя, золотой ореол защищает меня от ожогов. Настигаю Бемижара, размахиваюсь Молотом. Он вскидывает изогнутый клинок. Железо сталкивается, вокруг распространяются звон и вспышки света.

В голове гудят голоса Монстров, но к болотопсам их. Концентрируюсь только на бое.

Бемижар сдает, его выручает только череда безрассудных действий. Но Жаворонку недолго осталось. По клыкастому лицу струится пот, а по обожженному обрубку — кровь.

— Ты всегда был хреновым дуэлянтом, — я усмехаюсь.

— Фалгор, тебе не выбраться отсюда без моей помощи! — визжит Бемижар.

— Всегда был лишь болтуном, — наношу новый удар, и клинок выбивается из единственной руки мятежника. — Нет, чтобы быть мужчиной, опять болтаешь.

Обрушиваю молот на узкое плечо. Кость плющится, плоть сгорает, Жаворонок валится без сил.

— А-Р-Р-Р!

Да-да. Ему остается лишь кричать.

— Пой, птичка, пой, — вскидываю молот к черным небесам и затем бью по колену. Громкий хруст и шипение сгораемой плоти.

Пора поджарить Бемижара. Больше никаких полевых допросов. Сожгу ему полтуловища и потащу назад к Бесоновым. Чай, регенерация не даст подохнуть. Здесь Юкими и я не собираюсь рисковать жизнью девочки. Не будь со мной малютки-княжны, может быть, и рискнул бы. Но один раз ее жизнь уже подверглась