– Потому.

– Очень вразумительный ответ.

– Вы все равно не поверите.

– Только не говори, что тоже видела Змея Горыныча! – хмыкнул Олежка.

– Простите – кого?! – Брови Мартина прыгнули вверх.

– А, это наша соседка, бабка Мотя, все уши прожужжала байками о виденном ею в лесу чудище чешуйчатом. Мол, завелся у них Змей Горыныч, он-то девок и таскает. Даже нашей маме из-за ее россказней что-то такое во дворе привиделось, на двуногую рептилию похожее. И что, Варюха, ты там, в лесу, тоже такое видела?

– Не знаю. Но на обычного человека он не похож.

Да, я больше не хотела обманывать сама себя. То был не куст, и ничего мне не показалось.

Я действительно видела ЕГО.

Несмотря на активное сопротивление и бухтеж, меня все же оставили в клинике, уложив в отдельной палате, похожей на номер-люкс пятизвездочного отеля. И даже подставки для капельниц здесь напоминали дизайнерские тонконогие светильники.

Вот только пузырьки с содержимым, вливаемым в вены пациентов, увы, были самыми обычными, такими же, как во всех больницах. Потому что физраствор с глюкозой – он везде физраствор с глюкозой.

Литр этого счастья и втекал по каплям в мой организм, намекая на скорое свидание с больничной сантехникой (не знаю, как у других, а у меня реакция на капельницы именно такая), верхняя четвертинка правой булочки ныла от немалого количества принятых уколов, но в целом интенсивное восстановление моего истеричного организма продвигалось успешно.

Мартин вчера ушел довольно быстро, оставив, правда, возле моей палаты и реанимации, где сейчас находилась Моника, ребят из своей службы охраны, а вот Олег просидел со мной до позднего вечера только благодаря умелому очаровыванию молоденькой медсестрички.

Мы с ним дружно решили ничего не говорить родителям, иначе мамуся окажется в соседней палате. Я позвонила домой и сказала, что останусь ночевать в городе, мы вместе с Олегом идем на премьеру нового фильма. Брат взял у меня трубку и подтвердил – да, идем, потом лично провожу домой. Мама поворчала немного, но ничего не заподозрила, а это главное.

Все равно на следующий день меня обещали отпустить на волю, и я вернусь домой.

Правда, и Мартин, и Олег дружным хором настаивали на том, чтобы я ни в коем случае не совалась в Низовку, пока маньяка не поймают.

Но это уж фигушки. Этого урода несколько лет выследить не могут – ну да, да, его, собственно, никто и не выслеживал, потому как для правоохранительных органов он не существовал. Но толку от того, что теперь существует?

Впрочем, не факт, наша милиция-полиция для меня вообще остается загадочной организацией со своей логикой, правилами и, самое главное, языком. Со всеми их «жидкостями, похожими на воду» и «металлом, похожим на золото». Но это ладно, даже где-то объяснимо, а вот недавно я сама слышала, как в одном из криминальных телерепортажей суровый представитель этих самых органов сообщил, что «на теле трупа имеются ранения, характерные для отделения головы от тела». Полный апофигей!

В общем, не факт, что расследованием займутся всерьез.

Хотя...

Из глубины размышлизмов меня выдернул негромкий стук в дверь. Что, опять медсестра со шприцем наперевес? Выписать меня обещали сегодня после обеда, но до этого, видимо, решили насытить мой организм максимально возможным количеством лекарств.

Стук повторился. Значит, не медсестра, она стучит только для того, чтобы предупредить о своем приходе, приглашения особого не ждет, почти сразу открывая дверь.

А тут приглашения ждут. Ну что же, на особое, с книксеном и помахиванием веером, пусть не рассчитывают, капельница мешает, но обычное – всегда пожалуйста:

– Да, входите!

Дверь распахнулась, и в палату вошла... нет, вбежала Элеонора – заплаканная, кое-как причесанная, с осунувшимся после долгого перелета и слез, но абсолютно счастливым лицом. Возле моей кровати женщина упала на колени и, вцепившись в мою ничего не ожидавшую ладонь, принялась покрывать ее поцелуями, повторяя дрожащим голосом:

– Спасибо! Варенька, спасибо тебе! Если бы не ты... Спасибо!

– Элеонора, не надо, ну что вы! – Я попыталась спрятать руку под одеяло, но ничего не получилось. А помочь себе другой рукой не могла – капельница, будь она неладна! – Я ничего такого особенного не сделала! Да перестаньте же! – Я беспомощно перевела взгляд на вошедшего следом высокого, импозантного даже в мятой гавайке и вытертых добела джинсах мужчину: – Пожалуйста, поднимите ее!

– Если честно, – мягко улыбнулся он, глядя на меня блестящими от непросохших слез глазами, – я бы сделал то же самое, но боюсь сбить капельницу на второй руке. Меня зовут Игорь Дмитриевич Климко, я отец Моники.

– Очень приятно, – проворчала я, не оставляя попыток освободить руку от благодарственного захвата. – Послушайте, вы меня очень обяжете, если усадите свою супругу вон в то уютное мягкое кресло. Оно здесь специально для посетителей. Ну неудобно же, как вы не понимаете!

– Элеонора, – отец Моники ласково обнял жену за плечи и поднял с пола, – давай сделаем так, как просит Варя. Просто, – снова обратился он ко мне, – мы только что из палаты реанимации, где лежит наша девочка. Хотя там сейчас кокон из бинтов, но самое главное – она жива, и жива благодаря вам! Врач рассказал нам о происшествии на дороге... – он отвел глаза и катнул желваки. – Получается, вы вчера дважды спасли нашу дочь и теперь стали членом нашей семьи.

– Да я случайно...

– Варя, я говорил не только с врачом, но и с Мартином Игоревичем, – властно прервал меня банкир. – И он рассказал мне, как на самом деле обстояло дело. И о теле несчастной Аси, найденном вашей семьей...

– Бедная девочка! – всхлипнула Элеонора. – Какая же сволочь сотворила такое с беззащитными девушками!

– Это мы скоро узнаем, обещаю, – сквозь стиснутые зубы процедил Игорь Дмитриевич. – Мартин рассказал мне, как вы по собственной инициативе ездили по окрестностям, расспрашивая местное население о случаях исчезновения девушек. И только поэтому наткнулись на Монику. А еще он рассказал нам, что вы увезли нашу дочь в последний момент, что ее почти настиг тот мерзавец!

– Он добил бы ее, там же в лесу! – выкрикнула Элеонора, лихорадочно блестя глазами. – Врач вообще не понимает, как нашей дочери удалось сбежать в таком состоянии, но она смогла!

– И позвать на помощь смогла, – тихо проговорила я.

– В смысле? – удивленно наклонил голову Игорь Дмитриевич.

– Понимаете, ее ведь с дороги вообще не видно было, Моника в кустах лежала, метрах в двадцати от дороги. И я уже проехала мимо, но потом меня словно позвал кто-то. Не вслух, мысленно, я чувствовала – надо вернуться. А особенно когда голос в голове произнес: «Он скоро догонит!»