— Родик! — заюлила Лена. — Почему я? У тебя столько друзей из мира искусства! А я кто? Родик, не обижайся, я глупая, а ты очень-очень умный.

— Как вутка, — задумчиво сказал Родион. — Моя бабушка говорила не «утка», а «вутка». Умный как вутка…

— Родик! — Лена испугалась, что своим неуклюжим враньем нанесла непоправимый вред его творческому вдохновению. — Ты страшно талантливый!

— Страшно, аж жуть, — подтвердил он.

— Ну хочешь, я правду скажу? — решилась Лена.

— Валяй!

— Понимаешь, когда я читала это… — Лена кивнула на рукопись, — это произведение, я физически чувствовала, как тяжело оно тебе давалось. Ты мучился, но ведь и я не отдыхала! Один раз в интервью услышала, как писатель говорит, что ему каждая строчка дается потом и кровью. Подумала тогда: неужто мы, читатели, изверги какие или вампиры? Зачем мне его пот и кровь? И твои тоже… Но с другой стороны! Родик! Вот ты свои детективы со смешком называешь телячьей жвачкой. А мне они нравятся! Не последний, конечно. — Лена решила быть до конца откровенной. — Если из твоих детективов вынуть убийства, трупы, сцены насилия, секса…

— Что же останется? — рассмеялся Родион.

— Останется правда жизни! — пафосно, но теперь искренне воскликнула Лена. — Вот, например, «Любовь под дулом автомата»! Там, помнишь, жена узнает, что ее муж торгует наркотиками, а у нее брат наркоман? И ты одной фразой! Одной, я наизусть помню, все ее метания описал! «Схватка чести врожденной, будь она неладна, и приобретенной привычки к комфорту»! У моей мамы сестра двоюродная была, замужем за директором гастронома, ее в милицию вызвали. Говорят: против мужа не требуем свидетельствовать, но как коммунист подскажите нам его связи. Точно как у тебя! Или в романе «Удавка надежды»! Ты описываешь детство мальчика. Я же Петьку своего узнала! А раньше думала, зачем этот идиот с друзьями по чужим окнам снежками пуляет?

Лена помнила эпизоды из книг лучше, чем сам Тит Колодезный. Но и он увлекся, поддался ее горячности:

— А помнишь где-то… «Озноб в пустыне», кажется… Там парень объясняется в любви девушке, которую спас от банды маньяков. Как эта сцена?

— Не обижайся, Родик! — честно призналась Лена. — Может, оно суггестивно или импрессионистично, но не жизненно! Твой герой шпарит как по писаному. А на самом деле ребята, когда первый раз в любви признаются, заикаются, трясутся осиновыми листами и вообще неромантично вибрируют. Себя вспомни! Вас так жалко! Как будто больной у тебя лекарства просит. Вот поэтому ты на будущее запомни, многие девушки по доброте сердечной говорят «да», а потом раскаиваются и маются.

Настя, которая давно подслушивала за дверью, не выдержала и протиснулась в кухню:

— Я тоже хочу сказать! Какой классный мочила в «Забытом алиби»! Но почему он боится тараканов и пауков?

— Это как раз правильно! — не согласилась Лена. — Будь он стопроцентно оловянным, исчезла бы человечинка, слабинка. И получился бы железный дровосек.

Читательская конференция продолжалась за ужином. Родион, который скрывался под псевдонимом, наотрез отказывался от мероприятий вроде раздачи автографов в книжном магазине, с удивлением обнаружил, что его «халтурка» вызывает совершенно неожиданные мысли и рассуждения у читателей. Петька, не участвовавший в дискуссии по причине возраста и нелюбви к чтению, удостаивался периодически хитрых подмигиваний дяди Родиона: мол, мы с тобой мужики, а не такие восторженные барышни, как мама и сестра.

Но внутренне Тит Колодезный ликовал. У него возникло слабое, робкое подозрение: может, мое «главненькое» уже началось? Ведь я могу чуть напрячься и сделать детектив-конфетку! И буду работать без запорных вымучиваний, а в кайф, легко! Гори она синим пламенем, литература для избранных, инъекции для народа! Как быть с надеждами Аллы? А перестроить ее! Переориентировать с литературной критики на коммерческие рекорды тиражей.

Пусть гордится миллионами экземпляров, тем более что до миллионных тиражей дело дойдет нескоро.

Прощаясь с Леной, Родион обратился к ней с просьбой:

— Настя поила меня потрясающим зеленым чаем. Ты знаешь, я старый любитель чая. Этот великолепен! Китайский? Не подаришь пачку?

Лена удивилась: зеленого чая в доме не имелось. А когда Настя показала, что она заваривала, Лена обомлела. Это было средство от облысения, купленное для Володи!

— Э-э-э, — протянула она, — китайский… чай. Возьми, конечно, пачку… одну… попробовать.

Родион вышел на улицу, покачал головой и велел себе: «Запомнить! Художественная деталь! Казалось бы, добрейшая женщина, накормит до отвала, но скупится презентовать пачку чая, которых у нее в шкафчике батарея».

Только он ушел, Лена набрала телефон Аллы. Сказала, что к ним заглядывал Родион, положил глаз на китайский чай, который с побочными эффектами.

— Закрепляет или слабит? — деловито уточнила Алла.

— Борода в желудке может вырасти!

— Чего-чего?

— Шутка. Ты за мужем понаблюдай. Если обойдется, то у меня этого чаю завались, а следующие поставки ожидаются нескоро.

Только Лена положила трубку, телефон зазвонил. Гена Лидин заговорщицким шепотом сообщил:

— Ленка! Я дома, у Милы и детей то есть. Вторую ночь. В смысле не в спальне, в гостиной на диване мне стелют. Врубаешься?

— Гена! Это прекрасно! — обрадовалась Лена.

— Гораздо прекраснее, чем прекрасно! Требуется твой совет. Скажи, стоит клясться про будущее в верности или лучше умолчать?

— Подожди, я должна подумать.

— Соображай быстрее, я трубку в ванную притащил. Не могу я тут вечно сидеть, когда дети еще немытые!

— Гена! Клянись! — уверенно заявила Лена. — Это как витамины. Их пьют здоровые люди для профилактики. А если заболеют, то никто про витамины не вспоминает. Ты, конечно, — Лена испугалась быть не правильно понятой, — по-честному клянись! Например, силой-потенцией своей мужской, — ехидно посоветовала она. — Но не здоровьем детей, Милы и родителей! Вдруг сглазишь!

— Понял. Отключаюсь. Спасибо! Пока!

Лена опустила трубку на рычаг и несколько минут смотрела на телефон осуждающе.

Почему так получается? Родион, Гена — все близкие друзья-мужчины обретают с ее помощью мир и спокойствие. Чего прибедняться: приведи к ней дивизию обездоленных, каждому слово утешения найдет. Значит, на дивизию ее хватает, а на родного мужа недостает?

Словно подслушав ее мысли, телефон взорвался звонками. Лена схватила трубку:

— Володенька?

— Это Гена Лидин.

Голос у него был совершенно другой, не тот, что минуту назад, а расхлябанно свойский. Мила рядом находится, поняла Лена.

— Я тебе хочу сообщить, что, как мы договаривались, — Гена выделил последнее слово, — территория освобождена. Володька сейчас один, корпит над бумагами.