– Почему он оставил послание здесь? – спросила Антония. Она обвиняюще посмотрела на каждого по очереди, включая Франсиско, который стоял на противоположной стороне круга. – Здесь его никто не заметил бы.

– Может, он ошибся, – предположил Майкл. – Хотел, чтобы послание было видно с дороги.

Роза поудобнее перехватила сидевшую у нее на руках малышку Лидию.

– Кто такая Марисита?

На земле, выложенные из камней и выломанных из кустарника сухих ветвей, располагались слова:

Марисита

Я слушаю

Даниэль

Как вы уже, вероятно, догадались, Даниэль выбрал это место неслучайно. Располагая надпись, он ориентировался не на машины, проезжавшие по дороге, а на машины, съезжавшие с дороги, чтобы украдкой начать радиовещание. Послание специально было составлено так, чтобы его смысл поняли лишь кузены, каждую ночь проводившие время в грузовике, и молодая женщина, которую Даниэль любил.

Хоакин прижал одну из своих бутылок с водой ко лбу, словно ее прохладный бок мог его успокоить. Беатрис на секунду закрыла глаза, и в этот краткий миг темноты представила, что Даниэль вернулся к ним, целый и невредимый. Когда она открыла глаза, они с Хоакином обнаружили, что не могут переглядываться, потому что их секрет повис между ними, и если они одновременно на него посмотрят, он может стать видимым.

Они оба испытывали одинаковые чувства. Одно дело – посылать звуки в ночь в надежде, что кто-то тебя слушает, и совсем другое – посылать звуки в ночь в надежде, что тебя услышит конкретный человек. А уж если ты посылаешь звуки в ночь, зная, что этот самый человек тебя слушает, – это и подавно отдельный разговор.

– Марисита… – начала Джудит. – Разве это не та дождливая паломница, которая готовит?

Антония проговорила еще более угрожающим голосом, чем прежде:

– Почему он оставляет сообщение для паломницы? – Однако по ее тону все поняли, что она и так уже знает ответ.

– Любовь, – благоговейно проговорил Эдуардо, и Антония вздохнула. Хоакин сделал себе мысленную пометку запомнить интонацию, с которой Эдуардо произнес это слово, с тем чтобы Дьябло Дьябло мог использовать ее в будущем. Он так роскошно и бархатисто выдохнул звук «о», так мягко произнес «в» в конце. Хоакин шевелил губами, неосознанно повторяя это слово, пока не заметил, что родители хмуро на него уставились. Хоакин поспешно придал лицу пристойное выражение, и родители перестали хмуриться, но паренек продолжал представлять себя в виде Дьябло Дьябло, и, видимо, родители это почувствовали (хоть и не знали о существовании Дьябло Дьябло), так что то и дело с подозрением косились на сына.

– Что это значит, Беатрис? – требовательно спросила Джудит. Все знали, что Беатрис и Даниэль очень близки, и Джудит предполагала (совершенно справедливо), что Беатрис поняла смысл странного послания. Однако Беатрис ничего не сказала. Она так долго молчала, что почти все, включая саму Джудит, успели забыть о том, что Джудит задала сестре вопрос. (Люди часто забывают о силе молчания, но Беатрис никогда этим не грешила.)

Впрочем, Франсиско заметил отсутствие ответа и решил, что подумает об этом позже.

Бабушка сказала:

– Выходит, он всё еще жив.

До сих пор бабушка почти не появлялась в нашем рассказе, если не считать тех нескольких минут, когда она собирала помидоры в своем огороде. Так случилось потому, что бабушка, как и многие старики, страдала артритом. Нельзя сказать, чтобы недуг полностью лишал ее подвижности, вообще-то, она точно высчитала количество шагов, которые могла сделать за день, чтобы не испытывать боли ночью и на следующий день (217). Она потратила 15 шагов, пока шла к пикапу Эдуардо, после чего тот посадил старушку на сиденье и подкрутил ус. Затем она прошла 47 шагов от пикапа до этого послания. До конца дня у нее еще оставалось в запасе 155 шагов. Поездка обошлась ей дорого, но бабушка чувствовала, что не поехать нельзя.

– Возможно, он где-то рядом, – предположил Хоакин. – Кто знает, когда он соорудил это послание?

– Держи свои идеи при себе, – предупредила его Антония. – Уже одно то плохо, что мы поехали смотреть на это художество.

А вот Джудит не считала это послание предвестником надежды. Скорее, в ее душе вновь зашевелился давний страх, усугубленный чувством вины. Нехорошо приходить в ужас при мысли о том, что пилигримы могут навлечь на тебя тьму; а если пилигримом становится твой собственный кузен, которого ты любишь, – это еще хуже. Сомнения раздирали душу Джудит в разные стороны, и самым простым из этих направлений казалось «прочь»: поскорее вернуться в Колорадо-Спрингс вместе с Эдуардо. Но это всё равно что отказаться от Даниэля. И даже если Джудит хотела так поступить, в глубине ее души жила крохотная надежда на то, что удастся уговорить родителей воссоединиться.

Правда, видя их вместе, Джудит сильно сомневалась в возможности счастливого исхода. Пусть сейчас Франсиско и Антония оказались почти рядом – такого уже давно не случалось, – однако было видно, что они бесконечно далеки друг от друга.

Эдуардо положил руку на узкую спину Джудит, и она вспомнила, как он произнес слово «любовь». Ее страх снова заснул.

– Я не идиотка, – резко сказала она.

Если бы Антония, Франсиско, Майкл и Роза проявили больше внимания, то заметили бы, что Беатрис и Хоакин, еще вчера громче всех выступавшие за то, чтобы помочь Даниэлю, сейчас молчат, словно воды в рот набрали. Их необычное поведение заметила лишь бабушка, но приняла его за признак отчаяния, а не тайного сговора.

– Я всегда признавала, что это ужасно, – заявила Антония, усмотрев в молчании собравшихся молчаливое осуждение ее стремления соблюдать правила. – Не знаю, почему вы всегда выставляете меня виноватой.

– Я с тобой согласен, Антония, – заверил ее Майкл.

– И я тоже, – промолвил Франсиско.

Последовала пауза – все пристально посмотрели на Розу, но оказалось, что та замешкалась с ответом лишь потому, что вытаскивала прядь своих волос изо рта малышки Лидии.

– Да-да, мы должны проявлять осторожность.

Старшие перешли к обсуждению логистики, причем по-испански, а значит, мнение младших Сория их мало интересовало. Они не могли оставить для Даниэля воду, потому что это было против правил. Если он так близко, рассуждали они, он мог бы добыть себе воды на одном из разбросанных по округе ранчо, если, конечно, не побрезговал бы пить вместе со скотом. А раз ему хватило здравомыслия оставить это послание, рассудили они, то, возможно, хватит ума и добыть себе пищу.

И вообще, чем тратить время на сооружение подобных сообщений, лучше бы боролся со своей тьмой.

Увы, старшие Сория крупно ошиблись в одном: Даниэль боролся со своей тьмой, но это оказалось крайне трудным делом. Они не представляли, в чем выражается его тьма, а если бы пригляделись повнимательнее, то заметили бы, что буквы в словах выложены вкривь и вкось, почти все они разного размера, и в целом надпись едва читалась. Это послание составлял молодой человек, стремительно терявший зрение.