Но это еще что. Фантазия любителей исторических загадок иногда бьет таким мощным фонтаном, что это даже восхищает и умиляет. На просторах интернета я встретила рассказ о том, как сам Генрих велел выдавать новорожденного мальчика за девочку. То есть в борьбе за наследника трона он поставил на уши всю Англию, развелся с первой женой, тетушкой могущественного императора Священной Римской империи, отверг власть папы римского, ввел новую религию, чем спровоцировал раскол, – словом, рискнул короной и благополучием своей страны. А когда долгожданный сын родился, подумал и сказал: «А давайте его в девчонку переоденем. Хоть поржем». Придворные согласились: «А давайте! Действительно, хоть поржем». Наверное, потому что других поводов для смеха к тому времени осталось маловато.

Нет, эту версию я даже рассматривать не буду, и шутить на эту тему тоже: она настолько совершенна сама по себе, что комментировать – только портить. Вернусь к версии про мальчика из Бисли: она тоже, конечно, безумная, но… Да никаких «но», она просто тоже безумная.

Косвенным доказательством якобы служит необыкновенная привязанность Елизаветы к своим воспитателям и слугам – Кэт Эшли, Томасу и Бланш Пэрри. Оно и понятно: любить тех, кто тебя воспитывал и заботился о тебе долгие годы можно только в том случае, если ты подмененный ребенок и вас связывает общая Страшная Тайна. В других случаях – ни-ни. Даже не думай. Перестали быть нужны – пошли нафиг без выходного пособия.

Еще одно доказательство – обильный макияж Елизаветы (или как этого парня надо называть?). Красилась (-лся) она (он), чтобы скрыть грубую кожу и пробивающуюся щетину. Господи, сколько, оказывается, я сегодня на улице мужчин в юбках и на каблуках встретила, срам какой! Думала, это просто ярко накрашенные женщины, ан нет! Косметика – она существует для того, чтобы щетину скрывать.

Туда же – парики. У женщин, конечно же, волосы не выпадают и не редеют, как компетентно заявляют сторонники теории «Елизавета была мужчиной». Спрашивается, зачем тогда с давних времен делают женские парики. Наверное, исключительно для мужчин, которым нравится притворяться женщинами.

А еще внимательного исследователя наводят на подозрение наряды, которые носил тот мужик, который скрывался под маской королевы Англии. Королева якобы ввела в моду высокий и широкий воротник, чтобы скрыть кадык. Она или не она ввела такую моду, я не знаю, это вопрос к историкам моды (я сомневаюсь). Интересно другое. Елизавета была неравнодушна к моде и носила самые разнообразные платья в соответствии с требованиями сезона. Есть свидетельство французского посла о том, что Елизавета, будучи уже дамой в годах, приняла его в итальянском платье с декольте по самое не балуйся. Посол не знал, куда глаза девать – именно потому что узрел почти голую грудь женщины, которая на тот момент была молода только душой. Про кадык ничего не сказал. Я уж не говорю о том, что в течение жизни Елизавету осматривали врачи, приближенные женщины помогали ей раздеваться-одеваться и мыться. Но это же совсем не доказательство для любителей тайн истории. Им гораздо важнее, что королева в завещании запретила вскрывать свое тело, чем нарушила давний обычай. А ведь вполне возможно, что она просто боялась развенчания кропотливо созданной легенды о королеве-девственнице.

Но главный аргумент, который кроет все эти воротники, белила с румянами, парики и подозрительные отношения со слугами – это отказ Елизаветы от замужества. Действительно, единственное объяснение тому – принадлежность к мужскому полу. Ну ладно, не единственное: может, у нее уродство какое было, не позволявшее вступать в интимные отношения, – такие слухи пересказывала в ядовитом письме к Елизавете Мария Стюарт. Тут важно понимать, что Мария Стюарт была дура женщина эмоциональная: ей, возможно, трудно было поверить, что кто-то может добровольно выбрать стиль жизни, отличный от ее собственного. Если вспомнить, как Мария последовательно посадила себе на шею двух мужей, из-за которых слетела с престола, еще задумаешься, которая из двух королев была права – и я знаю ответ на этот вопрос. Ну и стремление побольнее ужалить вечную соперницу и на тот момент тюремщицу присутствовало. То есть сколько-нибудь убедительных оснований подозревать у Елизаветы уродство не существует. Тогда почему же?..

Есть версия (уже более приемлемая, чем предыдущие), что королева панически боялась интимных отношений с мужчинами и родов, поэтому и предпочла остаться незамужней. Насчет родов не знаю, а отношение к сексу у нее вряд ли было слишком негативное. Еще на заре туманной юности, в четырнадцать лет, она попала в центр сексуального скандала, который по совместительству оказался скандалом политическим, потому что все его участники были фигурами заметными и близкими к королевскому трону. После смерти отца Елизавета одно время жила у своей мачехи Екатерины Парр, которая, овдовев, вышла замуж за свою давнюю любовь – Томаса Сеймура, дядю нового короля Эдуарда VI и брата лорда-протектора Эдварда Сеймура. Томас был красавчик и сердцеед, а также чрезвычайно амбициозный товарищ. Он сильно обижался, что делами в стране рулит его брат, и предпринимал всевозможные шаги для того, чтобы подобраться поближе к трону и влиять на юного племянника-короля.

Получалось как-то не очень. Томас попробовал достичь своих целей через брак. Сначала он зашел с козырей: посватался по очереди к сестрам короля – Елизавете и ее старшей сестре Марии. В обоих случаях был вежливо послан, да и лорд-протектор, Эдвард Сеймур, был в ярости: куда ты, мол, с суконным рылом в калашный ряд. Тогда Томас предложил руку и сердце более для него доступной королевской особе: вдовствующей королеве Екатерине Парр. Та с энтузиазмом согласилась, тем более любовные отношения их связывали еще до брака Екатерины с королем Генрихом. Венчаться пришлось тайно. Лорд-протектор и члены совета, узнав о свадьбе, опять были в ярости (потому что для брака с такой важной особой нужно было получить разрешение совета, уж слишком серьезное это дело, а политические последствия могут быть непредсказуемыми). Но все же молодым их поступок сошел с рук. Жили они в Лондоне, в Челси, и на их жилплощади также проживала юная Елизавета, о которой добрая мачеха заботилась, как о собственной дочери. О чем впоследствии пожалела.

Неизвестно, привлекла ли Томаса Елизавета сама по себе или его возбуждали ее королевское происхождение и близость к трону, только проходу он ей не давал чуть ли не с первых дней ее пребывания в доме. Врывался с утра пораньше в спальню, срывал со спящей девочки одеяло, хватал за все места. Днем тоже правилами приличия себя не сковывал: зажимал падчерицу жены по углам, отпускал сальные шутки, затевал какие-то дурацкие игры – с разрезанием платья, например. В общем, все это выглядело форменным позорищем. Однако Елизавета не слишком активно сопротивлялась, скорее, ей нравилось внимание взрослого и красивого мужчины. Ни о какой боязни интимных отношений речи тогда не шло, совсем наоборот! Екатерина Парр до поры до времени не вмешивалась: предпочитала закрывать глаза на сомнительные шалости мужа, из последних сил сохраняя, я извиняюсь за выражение, «мир в семье». А потом в один момент выставила Елизавету из дома. Почему? Вывод напрашивается сам собой: увидела то, чего перенести уже не могла – очень может быть, что полноценную постельную сцену.