Дальше стало еще веселее. Эдварда Сеймура сместили и отправили на казнь. Власть оказалась в руках одного из советников по имени Джон Дадли, граф Уорик. Он присвоил себе титул герцога Нортумберленда, начал проворачивать коррупционные делишки, продавил новые религиозные законы и довольно успешно разваливал страну в экономическом смысле. Кроме того, он ссорил короля Эдуарда с Марией. Положение Марии как католички осложнилось настолько, что ее сторонники разработали план ее побега за границу, потому что дело уже пахло керосином. Побег не состоялся, и Мария, сильно рискуя своей свободой и жизнью, продолжала противостоять советникам брата.

А брат заболел – скорее всего, туберкулезом. Запах керосина явственно ощутил сам Нортумберленд: Мария-то наследница, и в случае смерти Эдуарда его судьбу предугадать не сложно. А ему хотелось остаться не просто живым и здоровым, но и у власти. К тому же он наворовал столько, что жалко отдавать. И тогда этот коварный тип придумал схему, которая могла бы сработать, если бы не одна мелочь, существование которой так не любят учитывать иные правители – народ.

Нортумберленд уговорил Эдуарда определить новый порядок наследования: Марию и Елизавету нафиг вычеркиваем как незаконнорожденных, зато вписываем потомков младшей сестры Генриха VIII – Джейн, Екатерину и Марию Грей и их отпрысков. Потом Нортумберленд сговорился с родителями Джейн и устроил ее брак со своим сыном Гилфордом. Вуаля! Эдуард умирает, сажаем Джейн на трон, Марию арестовываем, сына коронуем как мужа правящей королевы, Джейн пусть вышивает крестиком и рожает детей, Гилфорд пусть бухает и шляется по борделям, как он это любит, а я на постоянной основе правлю Англией и загребаю денежки в свой карман в немыслимых количествах – профит! Джейн, разумеется, никто не спрашивал, одобряет ли она такой смелый план. А она не одобряла, но сопротивляться не могла.

Эдуард умер, Джейн провозгласили королевой. Мария, несмотря на приказ совета явиться к ложу умирающего брата, бежала на восток Англии, почуяв ловушку. Нортумберленд отправил своего сына Роберта (будущего фаворита королевы Елизаветы) захватить Марию, но тот с задачей не справился. Мария начала собирать свою армию, причем очень быстро и успешно: она пользовалась колоссальной поддержкой и знати, и простых людей. Все знали, что законная наследница – именно она, а не какая-то там Джейн, седьмая вода на киселе. Мария отправила советникам письмо, в котором содержалось официальное заявление о ее правах, чем вызвала волнения и панику в их рядах. Нортумберленд тоже собрал армию и выдвинулся против Марии. Воля народа оказалась полностью на стороне Марии: законность ее прав люди поставили выше религиозных разногласий. Нортумберленд был разбит, а когда его захватили, запоздало попытался переобуться в прыжке, крича: «Да здравствует королева Мария!» Пострадавшую от его художеств Джейн Грей вместе с мужем заточили в Тауэре. Вскоре королева Мария торжественно въехала в Лондон. Ликованию толпы не было предела.

Поначалу Мария проявила истинно королевское милосердие, отказавшись мстить тем, кто участвовал в попытке переворота в пользу Джейн Грей. Саму Джейн и ее мужа она планировала отпустить, как только волнения улягутся. Отца Джейн отпустила сразу же (зря). Нортумберленда, конечно, казнила, но тут у нее вариантов и не было. Его сыновей тоже помиловала, хотя в тюрьме посидеть им пришлось. Королева чувствовала, что избрана для того, чтобы исполнить Божью волю и привести заблудшую Англию к свету истины, так что на такие мелочи, как личная месть, отвлекаться не хотела. Но милосердие – это еще не все, чем следует обладать монарху. Посол императора писал, что у новой королевы совсем нет жизненного опыта и обмануть ее чрезвычайно легко. Хорошенькая характеристика для тридцатисемилетней женщины, да еще правителя.

Сначала Мария соблюдала осторожность. Она проявляла некоторую терпимость в религиозных вопросах, хотя это, разумеется, была временная мера. Титул главы церкви королева официально пока не отвергла, но отказалась от его использования. Относительно внешней политики она определилась сразу: дружить она будет с Испанией и, соответственно, с империей (император был также королем Испании). Проанализировать международное положение, взвесить риски, определить, что выгодно Англии в данный момент? Не, не слышала. Испанцы – ее родственники, они помогут и поддержат. Ясное дело, родственники встрепенулись и налетели с целью нанести поддержку и причинить помощь. Тот самый император Карл V, который забил болт на помощь Марии, когда ей угрожала смертельная опасность, теперь поздравлял ее с вступлением в должность, желал успехов в труде и большого счастья в личной жизни. Счастье в личной жизни для Марии, по мнению Карла, заключалось в браке с его сыном Филиппом. Когда-то Карл хотел пристроить сына после себя в императоры, но император – должность выборная, а Филипп не зарекомендовал себя так, чтобы у него были шансы быть избранным. А тут подворачивался такой хороший вариант – Англия, где надо просто жениться и все.

Ничего против замужества Мария не имела, совсем наоборот. Развод родителей лишил ее определенного статуса и снизил вероятность заключить выгодный брак. К тому же ее отец не особенно горел желанием выдавать старшую дочь замуж: а вдруг муж, размахивая наследственными правами жены, заберет себе английскую корону? Теперь все изменилось. Да еще император предлагает ей в мужья своего сына! А императору королева писала, что относится к нему как к отцу родному. На самом деле он приходился ей двоюродным братом. А жених, ясное дело, племянником (хоть и двоюродным). Нет, не смотрела я эту вашу «Игру престолов»! И был моложе невесты на одиннадцать лет.

Правда, было непонятно, как осуществить проект замужества королевы. В Англии к тому моменту не существовало положительного опыта женского правления (да что там положительного, вообще никакого, если не считать очень краткого правления Матильды, дочери Генриха I). Поэтому в каком качестве приедет жених, какие титулы и привилегии ему можно пожаловать, насколько можно позволить ему вмешиваться в дела страны, где он жить, наконец, будет – никто понятия не имел. Да и как народ отреагирует на то, что консортом станет иноземец – черт его знает. Все эти вопросы предстояло серьезно проработать совету и парламенту, да и Марию терзали некоторые сомнения о целесообразности испанского брака. Но если женщина хочет замуж, ее ничто не остановит, по себе знаю.

Сказать, что не все англичане были в восторге от предстоящего бракосочетания, это ничего не сказать. Никто не хотел, чтобы хозяином в стране стал испанец, отодвинув королеву на второй план. А иной вариант и не рассматривался. Почему-то никто не помнил, что родная бабушка Марии – Изабелла Католичка, королева Кастилии в своем праве, правила самостоятельно, а ее мужа кастильская знать просто терпела из уважения к своей королеве. В Кенте вспыхнул масштабный мятеж (так называемое восстание Уайатта), участники которого хотели «спасти» страну и королеву от всяких там чужестранцев. Мятеж был подавлен, его самые активные участники казнены, в том числе отец «девятидневной королевы» Джейн Грей, который полез туда не от большого ума, крупно подставив дочку и зятя, – Джейн и Гилфорд тоже были обезглавлены. Нет, правда, как в условиях мятежа миловать претендентов на трон? К тому же вдруг Филипп испугается и жениться перестанет? Нет-нет, в лучших традициях папы Генриха проведем зачистку политического поля от потенциальных претендентов. Младшая сестра королевы, которой к тому моменту исполнилось уже двадцать лет, тоже попала под подозрение, и с тех пор Мария относилась к ней как к врагу.