грубость и даже издевка, а потому неожиданно для себя отвечаю так же:

— А чем плоха эта работа?

И тут же все внутри пораженно замирает: это я? Я сказала сейчас так? Я с ума сошла?

— Нормальная работа, — Каз не принимает мой вызов, равнодушно пожимает плечами, — но с твоими навыками можно получше найти…

— Мне не надо получше, — говорю я, унимая дрожь от собственной, непонятно для чего проявившейся смелости, — мне надо быстро, на короткий срок и с жильем.

Каз кивает, принимая мои аргументы, а я почему-то не могу умолкнуть, хотя надо бы, продолжаю:

— К тому же, по профилю я тоже буду работать, меня пригласили давать частные уроки…

— Кто это? — щурится Каз, и я, уже пожалев о своем длинном языке, все же заканчиваю:

— Тагир Хазаров.

— Хазар? — от удивления у Каза чуть расширяются глаза, и я невольно улыбаюсь, он в этот момент такой забавный. И совсем не страшный. И совсем не похож на того яростного монстра, там, на ринге. И на безжалостного, невероятно привлекательного хищника тоже не похож. Словно через все эти маски внезапно проступает обычный парень, мальчик из детдома, еще верящий в то, что в мире что-то его может удивить.

Вот я реально сейчас удивила.

______________________________________________

Посмотри на меня, посмотри

Тихий шепот и яростный взгляд

Тень ошибок и боли сотри

Отмотай это время назад

И в забытой вселенной, во сне

Снова встретимся мы-не сейчас

Ты - моложе, а я - веселей

Без потерь, ожиданий, прикрас

Ты - мальчишка и веришь в мечту

Я - веселый, искрящийся смех

Полюби, полюби меня ту

Полюби в настоящем.

За всех.

М. Зайцева. 7.11.23

Глава 31

— Нравится? — голос Каза звучит за спиной, близко, но не настолько, чтоб я снова начала напрягаться. Похоже, он сделал вывод из недавней ситуации на балконе “Мурата” и здесь, когда из машины меня приглашал на выход, и теперь выдерживает дистанцию. Понимание причин его поведения — лаской по сердцу. Надо же, какой… Внимательный. Алекс был не… Черт, зачем опять про Алекса? Похоже, меня эта жуткая тень прошлого будет преследовать всегда, отравляя настоящее. И заставляя не верить в то, что сейчас происходит. Не верить человеку, находящемуся рядом.

Я раз и навсегда для себя уяснила, что мужчины — далеко не те, кем кажутся, что они способны притворяться, чтоб получить свое, чтоб заманить добычу в ловушку… Может, и здесь такой же вариант? Может, Каз просто поумнее Алекса? Или любит поохотиться подольше…

— Здесь странно, — отвечаю я, не оборачиваясь.

— Почему? — Каз оказывается ближе, и я невольно напрягаю плечи. Ожидая, что дотронется. Но он не делает этого, просто стоит и , по ощущениям, даже не глядит на меня, а смотрит вперед, туда же, куда и я.

На город, раскинувшийся внизу, под нами.

— Потому что, с одной стороны, очень много воздуха, просторно… — пытаюсь объяснить я свои ощущения, — а с другой… Нет цельности. Понимаешь?

— Не особо… — хмыкает Каз, — в чем именно цельность должна быть?

— Ну вот смотри, — я чуть поворачиваюсь к нему, ловлю внимательный заинтересованный взгляд, в этот раз совершенно не пугающий, не темный, с жадным блеском зрачков, а просто спокойный, чуть ироничный, как у человека, который получает удовольствие от беседы, общения.

Это тоже греет.

Вообще, наша сегодняшняя встреча проходит на удивление хорошо и спокойно. Если не принимать во внимание пугающий и будоражащий эпизод на балконе и мой смертельный испуг уже здесь, внизу, все остальное не вызывает ни капли дискомфорта.

Мы пообедали в “Мурате”, причем, я наелась просто до неприличия, потому что порция блинов была огромной, а еще Руслан принес не только варенье из кизила, но и из грецкого ореха, и из лепестков роз. И в дополнение — густую домашнюю сметану и черную икру.

Сметану и икру я не тронула, а вот перед всеми видами варенья не смогла устоять. Особенно тем, что из лепестков роз. Оно не сильно подходило к блинам, но остро, до слез, напоминало мамино…

За поздним обедом, или ранним ужином, мы как-то незаметно для меня самой разговорились. Конечно, в этом была основная заслуга Каза, он задавал вопросы, а я только отвечала. Правда, иногда увлекалась, что-то принималась рассказывать, и в такие моменты Каз молчал, только смотрел на меня и слушал. Внимательно слушал. И я от этого взгляда почему-то не терялась, как должна была бы, как это раньше происходило постоянно, а , наоборот, воодушевлялась, становясь еще более многословной, рассказывая какие-то смешные или интересные случаи из своей преподавательской работы, про учеников кружка рисования, милых и любознательных, про Ваню, кстати, сына Тагира Хазарова, тоже говорила, удивляясь его интересному взгляду на мир, особенному.

Каз при этом хмыкнул неопределенно, пробормотав, что парень точно в папашу своего пошел.

Я не стала уточнять, что он имел в виду, посчитав это неэтичным и неправильным.

Мы еще о чем-то говорили, незначительном, но приятном, и я все больше ловила себя на мысли, что ошиблась в своей оценке этого мужчины. Он оказался интересным человеком, много смеялся, и не выглядел тем опасным зверем, каким представился мне в самом начале.

Может быть, именно поэтому я и согласилась после ужина прокатиться.

А вот когда Каз остановился у самого высокого здания в городе, недавно построенного элитного жилого дома и предложил мне прогуляться в одно интересное место…

Я сидела в машине, смотрела на стоящего перед раскрытой дверью и предлагающего мне руку, чтоб помочь выйти, Каза, и немела от ужаса. И осознания, что опять. Опять попалась. Вляпалась.

В пустой от страха голове смутно ворочались варианты развития событий.

Намертво заякориться в машине, отказываясь выходить? Безумие.

Во-первых, он вытащит силой, если захочет, и никто ему не помешает. Во-вторых, вдруг есть небольшая доля вероятности, что я просто паникую, и ничего такого? Тогда буду выглядеть сумасшедшей. Хотя, я и без того именно так и выгляжу, наверно.

Убежать? Каким образом? Каза не оттолкнешь с пути…

Сделать вид, что согласилась, выйти и убежать?

Что делать? Что?

— Ты чего, Марусь? — Каз, наверняка поняв по моему мертвенно бледному лицу, что что-то идет