— Может, есть смысл в этих разговорах о введении сетевого гражданства? — улыбнулся её собеседник — молодой мужчина в бежевом смокинге и красной бабочке. Он облокотился о бортовые перила и отпил глоток шампанского из хрустального бокала. — Вы бы могли стать гражданкой своего сетевого царства…

— Некоторые люди не видят разницы между виртуальным миром и реальным, — пожала Элизабет плечами. — Они вживляют себе коммуникаторы прямо в мозг, достигают максимальной полноты ощущений и всё время живут…

— Не там, но и не здесь.

— Именно. Я к ним не отношусь.

— Не представляю, как можно не видеть разницы, — сказал он. — Они даже сексом занимаются онлайн и получают от этого наслаждение такое же, если не большее… Вы были когда-нибудь на море?

— Так — никогда.

— Это не настоящее море. Какое-то лакированное. Всё время остаётся ощущение… пародии.

— Алексей, не у всех есть средства полететь на Лазурный берег и арендовать яхту.

— Простите. Не хотел вас обидеть.

— Откуда вы?

— Я из России.

— Москва?

— Владивосток, у нас с вами один часовой пояс.

— Вот видите, я в Пхеньяне, вы — во Владивостоке, но мы стоим друг напротив друга, нас обдувает ветер и по нашему желанию может зайти солнце.

— Но не настоящее солнце.

— Оно как настоящее, — Элизабет посмотрела за горизонт. — Для миллионов людей это единственная возможность увидеть такой закат и пожить этой жизнью… Почему вы хотите их этого лишить?

— Элизабет, — сказал Алексей, — я не знаю вашей биографии. Где вы родились?

— Я не знаю, где родилась, — ответила она. — Я приехала сюда из Дели.

— Вы могли бы остаться в Дели и наблюдать этот закат оттуда. Но вы уехали, вы эмигрировали в Северную Корею, вы сделали это в реальном мире. Вы выбрали его, а не эти сказки.

— Я же сказала, я не отношусь к тем людям.

— Вы знаете, насколько вам повезло?

— Простите?

— Две трети мигрантов, — сказал он, — десятки тысяч людей были отправлены обратно. Все они поверили в щедрые обещания Нам Туена… две трети прибывших забраковали как больных, нетрудоспособных или негодных к обучению.

— Это закрытая информация. Откуда вам это известно?

— Моя компания ведёт дела в Северной Корее, — ответил Алексей. — Мы строим термоядерную электростанцию в Синчхоне. Так вы знали?

— Цифр я не знала. Но, думаю, вы говорите правду: наши первые собеседования длились по нескольку часов, и люди часто выходили заплаканные, некоторые падали без сознания. А потом, когда нас отправили в обучающий центр, примерно четверть тех, с кем я училась, не смогли сдать экзамены.

— А знаете, что инструкции чиновников миграционной службы писал лично Нам Туен?

— Я слышала об этом, но, полагаю, у него были помощники.

— Вы когда-нибудь видели его?

— Лично? Нет. Вы?

— Нет.

— Но он спас мне жизнь, — улыбнулась Элизабет. — Меня, в отличие от всех этих людей, он не обманул.

— Это только ваша заслуга, — серьёзно сказал Алексей. — Вы смогли создать всё это…

— У меня тоже были помощники, — рассмеялась Элизабет.

— Не скромничайте, — покачал головой Алексей. — Вы с нуля сумели создать одну из крупнейших корейских сетевых компаний… Сколько вам лет, кстати?

— Это бестактный вопрос.

— Извините. Я читал в Сети, что вам нет и двадцати пяти…

— Обтекаемая формулировка. Мне двадцать четыре года.

— Это поразительно. Я восхищаюсь вами. Сколько лет вы потратили…

— Вот потому-то я и пытаюсь сделать так, чтобы в Сети обо мне не писали, — улыбнулась Элизабет. — Из-за всех этих расспросов. — Она посмотрела на кита, который снова появился из воды, демонстрируя новую анимацию. — Я приехала в Пхеньян пять лет назад. У меня не было билета, и в поезде Дели — Пекин я выдавала себя за проститутку.

— Невероятно.

— Мне самой трудно сейчас это представить, — соврала она. — Но тем не менее… После того как я год просидела в образовательном центре… Несколько месяцев работала в колл-центре, где был дефицит людей со знанием хинди. Потом устроилась секретаршей в строительный департамент… а в свободное время заводила по Сети друзей и думала, как бы заработать.

Она рассмеялась, но Алексей оставался невозмутим. Тогда Элизабет развела руками и показала на окружающий пейзаж.

— Вот так я и решила продавать впечатления. Нашла людей, взяла кредит… Удивительно, что до меня никто не додумался до этой простейшей мысли…

— Дать возможность ощутить дополненную реальность даже тем, у кого нет денег на дорогой коммуникатор, — кивнул Алексей. — Вы потрясающая женщина, Элизабет, я хочу, чтобы вы это знали. Простите за неловкий комплимент.

— Извинения приняты.

— Вы слышали о нейробиологическом программировании?

— Шутите? Я изучила всё, что могла.

— И вы верите, что это двери в новый век?

— Эти двери будут доступны лишь избранным, — ответила Элизабет, — вроде вас.

— Или вас. Весь мир, каким мы его воспринимаем, это просто набор сигналов, поступающих в наш мозг. Если подавать верные сигналы, то нет никакой разницы, происходит ли это с нами на самом деле. Это уже не дополненная реальность. Это изменение самой реальности.

— Пока нет данных, насколько оно действенно.

— Но его же используют не только для создания иллюзий. Думаете, в ООН обсуждали бы развлекательную программу?

— Вы считаете, НБп работает?

— Мне оно помогло.

— Да ладно, — удивилась Элизабет. — Вы им пользовались?..

— У меня был рак, — сказал Алексей, — рак крови, два года назад. Но теперь я абсолютно здоров. Прошёл курс НБп четыре месяца назад.

— Сколько это стоило?

— Моя очередь сказать про бестактный вопрос.

— И всё же?

— Небольшое состояние, — кивнул Алексей. — Но у меня не было выбора. Нанобомбы уже не помогали, слишком поздно диагностировали… В своё время не установил датчик здоровья и пожалел об этом.

— И как ощущения от НБп?

— Три процедуры. Никакой боли, ничего подобного. Вообще никаких ощущений. И я здоров. Лимфомы нет, и больше она не появится. Меня перезагрузили, как компьютер. Спасибо Стивену Голду, что я стою сейчас перед вами.

— А вы стали… другим?

— «Новым человеком», да? — засмеялся Алексей. — Так сейчас говорят? Я считаю, они преувеличивают, этой проблемы не существует.