– Мутировавшие горностаи. Не дай бог тебе увидеть этих тварей. Они в шесть раз крупней своих собратьев, и морды у них жуткие. Не похожи больше на милых зверьков, – тяжело дыша, объяснил Афин. – В результате мутации еще стали издавать звуки, очень похожие на женское пение. Это они в брачный период так горланят, у них он как раз начался. Вообще на них часто капканы ставят, очень ценится мех этих зверей.

– Не хотела бы я себе такую шубу… – утерев одной рукой пот, Василиса перехватила руку пилота.

Как только брачные песни животных остались позади, люди сделали привал. С облегчением опустив Женю на землю, они сели рядом.

– Ты как? – спросил Афин, досадно поморщившись. Видимо, он догадывался, как больно Жене.

Мокрый от пота и бледный Женя мутным взглядом посмотрел на медика, открыл было рот, но, так ничего и не сказав, уронил голову на грудь.

– Черт-черт! Помоги его раздеть!

Неловко и в спешке непослушными пальцами Титова расстегивала экипировку на пилоте, но из-за лишней суеты она только мешала Афину. Отогнав девушку, доктор прощупал ребра Жени, просчитал пульс, но вердикта не вынес.

С пилота сошло семь потов, прежде чем он предпринял попытку подняться, но так и не смог; взвыв от боли и закашлявшись, он остался сидеть на земле. Сплюнув на землю вязкую слюну с кровью, пилот вытер рукавом кровавую пенистую мокроту у рта.

– Гемоторакс, – вынес вердикт Афин. – Это разрыв сосудов ребрами, может… – не успел договорить врач.

– Я знаю, что это, – перебила его Титова. – Давайте скорей доставим его на базу, а там, я уверена, вы сможете ему помочь.

– Давай, мужик, знаю, что больно, но потерпи. – Афин помог Жене одеться. – Василиса, на счет три поднимаем. А ты, пернатый, особо не двигайся, я у тебя три перелома насчитал.

Вес двух рюкзаков, автомата и Жени выбил из Титовой весь дух. Через несколько сотен метров ноги уже подкашивались, еще через сотню метров Василиса тяжело дышала, а сердце от сильной нагрузки больно молотилось о грудную клетку.

Афин, несмотря на свой далеко не юный возраст, держался уверенно, и сил ему было не занимать.

– Спортом надо было заниматься, а не только мозг прокачивать, – заметив, что Титова уже с трудом переставляет ноги, съязвил в ее сторону сталкер.

Ответом сталкера девушка не удостоила, сосредоточена была на собственных ногах, которые то и дело вязли в болотистой почве и подкашивались.

Второе дыхание у Титовой открылось, когда сквозь деревья заметила знакомые одноэтажные постройки. Утерев льющийся градом пот, она выпрямилась, сделала глубокий вдох и посмотрела на Женю. Всю дорогу она старалась этого не делать, потому как одним своим видом Фролов вызывал невероятную жалость. Не к месту сейчас эмоции и утешения, ему реальная помощь нужна, а не слова о том, что все будет хорошо.

У рта его засохла розовая пена, глаза закрыты, лицо бледное, с макушки текли ручьи пота, и промокшая насквозь одежда уже не впитывала влагу.

Если утром, покидая базу, Василиса испытывала отвращение к этому месту, то сейчас она была невероятно рада сюда вернуться. И плевать, что скоро предстоит серьезный и не самый приятный разговор с Флаем.

– Эй, Кука, а ну помоги мне бегом!

На крик Афина молниеносно прибежал щуплый, невысокий молодой человек. Он большими глазами осмотрел всех троих, задержал взгляд на Василисе, стушевался, не зная, что делать.

– Что вылупился? Помоги! – рявкнул доктор.

Перехватив у Титовой руку пилота, паренек и Афин поспешили к местному лазарету, оставив Василису в одиночестве. Рухнув без сил на деревянный настил, Титова сжала в кулаки трясущиеся руки, затем помассировала гудящие от невероятного напряжение ноги, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, ощущая с каждым из них, насколько сильно от физических перегрузок болит сердце. Сделала еще один вдох – и пропала из серо-зеленого болотного мира, провалившись в бездну, в которой нет понятия времени и боли.

Она открыла глаза от того, что кто-то навязчиво и сильно тряс ее за плечо. Так сильно тряс, что Василиса прикусила язык.

– Ух, а я думал, ты померла, а ты дрыхнешь тут, – сквозь дремоту услышала она характерный южный говор.

– Не сплю я.

Зябко поежившись, Василиса поднялась, но тут же об этом пожалела. Волна боли прошла от позвоночника до пяток. На небе уже появились первые звезды, а пришли они, только когда начало смеркаться. Сколько она вот так проспала на свежем радиоактивном воздухе, программистка не знала.

– Который сейчас час? – спросила Титова, сонно потирая глаза и с трудом подавив зевок.

– Половина одиннадцатого, – не посмотрев на часы, ответил незнакомый мужчина.

Неопределенно кивнув, Василиса еще раз осмотрелась, чтобы сориентироваться. Вагончик Афина она нашла сразу, остановилась в неуверенности перед дверью, занесла руку для стука, но так и не решилась. Если врач сейчас занят Женей, лучше его ничем не отвлекать. Резонно решив, что будь у врача важные новости, он бы ее уже нашел и сообщил, Титова сделала выводы – значит, до сих пор занят.

Вот так несколько минут стояла и молча смотрела в железную дверь, за которой только Афину и Зоне известно, что происходит. Чувство беспомощности и собственной бесполезности быстро одолело Титову. Как правило, подобного она почти никогда не испытывала, потому что всегда знала, что от нее требуется и что нужно сделать, чтобы достичь цели. Привыкнув все держать под своим контролем, сейчас Василиса была в растерянности.

Усевшись на ящик, девушка принялась заниматься одним из самых сложных занятий – ждать. В такие моменты, как известно, время растягивается. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, она решила порыться в трофейном коммуникаторе мертвого танталовца. Провозившись с блокировкой несколько минут, Титова открыла на главном экране заставку в виде фотографии не самого хорошего качества, явно сделанной на камеру телефона. На изображении покойного бойца в щеку целовала девушка, а танталовец счастливо смотрел с экрана прямо на Титову. Вася тоже смотрела на покойника, пыталась понять, что чувствует сейчас. Дома его наверняка ждут – или эта девушка, или семья, не важно.

Василиса зашла на электронную почту и открыла последнее письмо. Судя по тексу, оно было от матери.

«Максимушка, привет, сыночек. Я понимаю, что ты в командировке и у тебя совсем нет времени, но ты не выходишь на связь уже несколько недель. Мы с папой очень переживаем за тебя. Ксюша нервничает, места себе не находит. Напиши хоть ей. А еще вчера утром ты стал дядей! Мы очень тебя ждем и любим.

Целуем, твои родители».

Поправив очки, Василиса открыла предыдущее сообщение. Оно тоже было от матери.

«Макс, привет! Срочно позвони или напиши!!! Мать места себе не находит! Ведешь себя, как последняя сволочь! Если мать и Ксюша в твои командировки верят, то я нет!»