не остановил ее. Я позволил ей спрыгнуть. Довольна? — Холодно говорит Круглов и снова убирает руки в карманы брюк.

— Но… Но… — Запинаюсь на каждой букве, ощущая себя просто ужасно от сложившейся ситуации. — Но почему ты мне не сказал? Я думала, мы с тобой друзья…

— Друзья… — Усмехается Макс и делает шаг ко мне. — Я не договариваю, Лик? Тогда почему ты мне не сказала, что Аристов давно перестал быть тебе врагом и превратился в гребаного защитника?!

— Что… В какого еще защитника? О чем ты говоришь? — Лицо начинает гореть от слов Круглова, но он с горечью усмехается, качая головой, словно я пала в его глазах.

— О том, как этот принц на спорткаре довозит тебя и Олежку до дома, а ты и не против, как я вижу. Даже разборки устроила… Теперь понятно, почему ты отказываешься от моей помощи. Зачем просто друг рядом, когда сам Аристов шины трет об асфальт, чтобы тебя ублажить… — Сама не понимаю, как со звоном даю пощечину другу.

— Макс… — Ладонь начинает гореть так же сильно, как важный орган в грудной клетке. — Зачем ты так?

— Я?! — Максим потирает щеку, убивая меня презрительным взглядом. — Я думал, ты во мне человека увидела, а не жилетку для соплей. Я же рожу свою каждый раз подставляю под кулак Дана, чтобы он был спокоен, — цедит сквозь зубы Макс, пока я растеряно моргаю, еле сдерживая слезы, — чтобы тебя никто не трогал. С первого дня. С тобой. Только с тобой. На всех наплевал, а ты… Друзья… — Он отводит взгляд в сторону и снова усмехается, шагая назад и разводя руки в стороны. — Какие к черту друзья, когда я… — Обрывает фразу, а я стою так, словно меня окатили холодной водой.

Грязной холодной водой.

Помоями, если быть точнее.

Мерзкое ощущение, которое до этого момента не возникало.

— Мне наказание нужно отрабатывать, — говорит уже менее эмоционально, — за дружбу.

Разворачивается и уходит, а я не могу восстановить дыхание. Глаза предательски увлажняются, но я не позволяю слезам пролиться, потому что из школы выходит Листовская с ее свитой.

Резко поворачиваюсь в сторону ворот и иду к остановке, переваривая разговор с Максом.

Внутри пропадают все чувства.

Пустота заполняет все пространство.

Принимал запрещенные препараты…

Причастен к гибели Алисы…

И почему я тебе не верю, Макс?…

Глава 36

Данияр

— Малой, ты бы так не горячился. — Усмехается Олег, держа грушу, чтобы она не качалась от моих ударов. — После сотряса даже самые отчаянные спортсмены лежат в постели и плюют в потолок, а ты… — Янкевич увернулся от удара, посмеиваясь, пока я попытался ударить его. — Я так понимаю, что девушка твой порыв не оценила?

— Что? — Спрашиваю, прекращая махать кулаками и хмурясь, потому что мысли возвращаются в реальное время. — Какая девушка?

— Для которой ты старался и пьянь кодировал. — Олег кивает в сторону его кабинета, а я развязываю тренировочные тейпы и следую за ним.

После выброса злости стало легче, но чертова горечь во рту продолжала пропитываться в каждую клетку организма.

— Я для мелкого старался. — Спокойно отвечаю, стараясь перейти в наплевательский режим.

— Да, да, сделаю вид, что поверил. — Мы входим кабинет, где я сразу заваливаюсь на диван, чувствуя, как мышцы расслабляются. — Мальвинка, сообрази нам поесть. Держи, — Янкевич дает девушке карту, и та без слов уходит, пока он садится в кресло и кидает в рот зубочистку, — ну, с ней ты и сам разберешься, а вот с твоим избиением… Вычислил уже крысу, которая тебя заказала?

Хмурюсь, потому что тот вечер уплыл за границы значимого, и я не рассматривал такой вариант.

— Просто четыре отморозка решили поживиться. — Пожал плечами, сматывая стейп.

— Мда, — Олег закинул ноги на стол, вытянув их вперед, и сложил руки на груди, — они обокрали тебя? Нет. Просто избили? Такого не бывает, малой. Мозги включи. — Янкевич усмехается, а я перевариваю его слова, в которых определенно есть смысл. — Тебе не кажется странным, что стоило тебе сказать о бое дружку, как тебя тут же вывели из строя?

— Круг не станет действовать такими методами. — Говорю, а сам сомневаюсь в этом, когда-то он поступил гадко, может, и на этот раз все произошло так же.

— Не знаю, — Олег тяжело вздыхает и переворачивает зубочистку языком, — обвинять без доказательств не буду, но в совпадения я не верю. Тебя определенно заказали. Подумай об этом. — Янкевич смотрит на экран телефона, который вибрирует на столе. — Черт, ну что за бабы пошли, а?! — Трет переносицу пальцем прежде, чем принять вызов. — Мальвинка, неужели ты еду из ресторана принести не в состоянии? — Даже большое расстояние между нами не мешает слышать мне писк на том конце провода. — Ты у меня надолго поселился? — Спрашивает, прикрывая динамик, на что я пожимаю плечами. — Бери больше, а то холодильник пустой. Давай, Мальвинка, шевели спичками, а то желудок к позвонку прилипает, чтобы переварить.

Олег сбрасывает вызов, смотря в одну точку, а я игнорирую очередной звонок от отца. Меньше всего хочется возвращаться сейчас домой, но и оставаться здесь не вариант.

К Аристарху в зал не поехал, потому что он точно отправил бы меня отлеживаться, а быть наедине с самим собой равносильно тому, что я добровольно пущу себе пулю в голову. Снова и снова начинал прокручивать тот день, когда Алиски не стало. Рассеянный взгляд Макса, его признание, полицию, взбешенного отца, который после этого еще больше помешался на тотальном контроле, маму…

Черт!

Это снова поднимало во мне волну негативных эмоций, а под их действием я мог натворить что-то плохое.

Зачем Цветкова сковырнула рану, которая зажить не может толком?!

А Круг? Сказал лишь то, что выставило его в лучшем свете, хотя сам признал свою вину, подтвердил, что он дал таблетку, был с ней там на крыше и не помог.

Пока жую еду, принесенную Мальвинкой, решаю, что нужно послать их к черту. Всех.

Не нужна помощь?

Да и к черту!

Янкевич звонил Кабану, но тот не ответил, да я уже и не знал, стоит ли совать свой нос в дела чужой семьи…

Когда вышел из клуба и сел за руль, окончательно решил на все забить. Она помогла мне, а я отплатил тем же. Мы квиты.

И вроде мозг воспринял информацию нормально, а вот в грудной клетке творилось что-то непонятное, словно мне змею туда кинули или внедрили часовой механизм, который своим "тик-так" убивал пофигизм.

Ломал его в щепки, и душу наизнанку выворачивал.

Нытик Дан вышел из тени и нашептывал