– Тш! – скомандовал Жово, резко обернувшись к своему спутнику. – А ну, шагай по траве, сучья кровь!

– Конечно, конечно, – прошептал Дидье, поспешив исполнить приказ.

Наверное, там, в доме, есть еще кто-то. Наверное, они могут кого-то разбудить. Скорее всего, этот странный старик живет не один.

И вот они уже стоят перед садовой калиткой.

– Сейчас я тебе открою, – сказал Жово. – Но смотри, берегись.

– А что такое? – встревожился генеральный директор.

Жово не сомневался, что в аллее притаился незнакомец, поджидая Патрисию.

– Погоди минутку, – сказал он, удерживая Дидье. – У меня для тебя кое-что найдется. Стой, не шевелись.

Старый легионер направился к сарайчику, где хранились инструменты, велосипеды, самокаты и всякая хозяйственная дребедень. Дидье с недоумением посмотрел ему вслед.

В сарайчике Жово заглянул в старый ларь для дров, отложил в сторону несколько поленьев и вытащил подозрительного вида металлический предмет. Поднял с полу старую спортивную сумку и запихнул его туда.

– Все-таки вернулся! – облегченно вздохнул Дидье, увидев Жово.

Жово не стал ничего объяснять, отпер калитку и подтолкнул Дидье к аллее, повесив ему на плечо спортивную сумку.

– Берегись, – повторил он на прощанье.

Потом снова запер калитку на ключ и вернулся в дом. Свой долг он выполнил, дальнейшее его не интересовало.

Дидье сделал несколько неуверенных шагов по аллее вдоль садовых заборов. Он не чувствовал тяжести сумки, хотя в ней было килограмма три и она била его по бедру, – он чувствовал только страх. Нелепый. Потому что прошлого не вернуть. И Патрисию тоже. В то время один свидетель, человек, страдавший бессонницей, сказал, что заметил «Пежо-504», который остановился на улице Мюрлен. Сверху, из своего окна, он вроде бы заметил два силуэта, они сели в машину. Но описать этих людей не смог. Тусклое городское освещение. Сонная голова. «Пежо» уехал.

Дидье с невероятным облегчением уселся в свой директорский «мерседес». На сумку, соскользнувшую у него с плеча на сиденье, он не обратил внимания. Километров тридцать он вел машину автоматически и потихоньку приходил в себя. А обнаружив рядом с собой на пассажирском сиденье пыльную, грязную старую сумку, брезгливо скривился:

– Это еще что такое?

И вспомнил слова старика: «У меня для тебя кое-что найдется». Он остановился на первой стоянке, которая ему попалась. Молния долго не хотела открываться, потом открылась. Дидье посветил смартфоном в сумку. И ему опять показалось, что он не в реальности, а во сне и он это не он, а герой какого-то фильма. У него не нашлось слов, чтобы назвать то, что видели его глаза. И он смог только повторить:

– Это еще что такое?

А Жово с удовольствием вытянулся на диване на веранде. Он окончательно разоружился: револьвер отдал Кими, пистолет-пулемет – Дидье Жерару и наконец-то мог заснуть сном праведника.

* * *

Лазарь иной раз с любопытством вслушивался в кухонные шумы ранним утром, когда за окнами было еще совсем темно. Вот хлопает дверца шкафа, звякают чашки, скребутся и попискивают хомячки и морские свинки в клетках на полу, а вот вдруг тишина, тихий ангел пролетел, а потом у них с Полем начинается перепалка: «Куда полез? Отстань! Мог бы спасибо сказать!..» Появляется Спаситель, хмурый и молчаливый. Следом Луиза, уже в полной боевой готовности, торопится на очередной репортаж. А потом открывается дверь веранды, впуская ветер, запах табака и бродягу Жово.

Но в этот понедельник Лазарь вспомнил другие времена, те, когда к ним в дом еще не переехала Луиза с детьми. Он, словно моряк, посмотрел в подзорную трубу и различил вдалеке маленького мальчика, который в одиночестве варит себе на кухне какао. Ему тогда было восемь. И ему пришла в голову мысль, которую он записал к себе в тетрадь: «Я как будто составлен из многих Лазарей. И, если хочу быть целым, должен их всех помнить».

А Спаситель начал новую неделю, не выполнив кое-что из списка дел предыдущей. Он так и не нашел подходящей минуты на выходных, чтобы сказать Луизе самым невинным тоном:

– Знаешь, у нас поживет две недельки один мальчик четырех с половиной лет.

Спаситель опасался ссоры. Их единственная ссора с Луизой была из-за того, что он берет в дом всех подряд, не раздумывая.

– Кто это запер тебя у меня в кабинете? – удивился он, обнаружив Миу, расположившегося в его терапевтическом кресле. – А ну, брысь на кухню!

Слово «брысь» было не из тех, которые Миу одобрял, и он недовольно зашевелил ушами. Но на кухню он должен был отправиться обязательно, и не только за едой, но еще и за уколом инсулина, который Жово делал ему каждое утро. И Спаситель несколько раз повторил: «Иди есть, Миу, иди есть на кухню!» Наконец кот снизошел к его просьбе и спрыгнул с кресла. Но перво-наперво ему надо было сделать маленькую зарядочку – выгнуть спинку, вытянуть передние лапы, потом задние. После чего он уселся, окружив себя хвостом с таким видом, будто приготовился ждать какого-то транспорта.

– Ты что, издеваешься надо мной? – рассердился Спаситель. – Отправляйся на укол! Немедленно! – И он открыл дверь в коридор. – Быстро!

– Мяу!

– Никаких мяу!

– Мру…

– Тем более «мру»!

Миу пригнулся и осторожно двинулся к открытой двери. Нечего надеяться, он не из тех легкомысленных юнцов, которые очертя голову бросаются в зияющую неизвестность, он обнюхал каждую половицу, а потом порог.

– И кто тут был? Мышки веселились ночью? Или зомби?

Если честно, то Спасителю его кабинет казался все загадочней и загадочней… Внезапно Миу высоко подпрыгнул, словно по металлическому порогу проходило электричество, приземлился на другой стороне и затрусил на кухню, как будто избежал немалой опасности.

– Интересно, все коты параноики или только коты психологов? – вполголоса проговорил Спаситель, направляясь в приемную. – Добрый день, Жеральдина. Добрый день, мадам Сансон.

Спаситель тут же отметил, что Жеральдина чуть-чуть подвела глаза и воспользовалась блеском для губ. С одобрения мамы? В прошлый раз девочка заметила, что Спаситель нашел ее хорошенькой. Она привыкла к насмешкам одноклассников из-за своей полноты, но в этот понедельник впервые отважилась привлечь к себе внимание противоположного пола. Мадам Сансон по-прежнему не могла взять в толк, зачем ее Жеральдине нужен психолог, и по-прежнему говорила и говорила без умолку. Спаситель направил разговор к истокам жизни маленькой Жеральдины. Как проходила беременность?

– Замечательно. Мне нравилось быть беременной. Ешь что хочешь, и никто тебе слова не скажет!

Она громко рассмеялась, и Спаситель отметил, что Жеральдина снова не отрывает глаз от матери, но на этот раз не ищет у нее поддержки, а вдумывается в ее слова.

– Она была чудным гладеньким младенцем, ничуть не сморщенным, – продолжала мадам Сансон.