Дориан, глядя неожиданно серьезно. — Почему, — почти шепотом начал он, — вы до сих пор этим занимаетесь? Вам проблем в жизни мало?

Рида вздохнула, опуская голову.

— Не знаю. Может, потому что хочу правды? Может, меня захватил азарт? — Дориан неодобрительно смотрел на сестру, но продолжал молча слушать. — Или потому что сделано слишком много, чтобы все бросить? А, может, дело в том, что это не мимолетная проблема? Мы могли умереть там! — девушка чуть повысила голос, на деле, просто начав громче и яростнее шептать. — Я не хочу думать об этом каждый раз, садясь на транспорт! Можно закрыть на все глаза, можно тихо бояться в уголке, надеясь, что тебя пронесет снова, ведь ты «не делаешь ничего плохого»! Но истина такова, что кто-то может позволить себе безнаказанно слить в унитаз несколько десятков жизней. Я не хочу быть однажды убитой с осознанием того, что неудобное дело просто закроют! Хочу хотя бы думать, что в мире найдется пара идиоток, которые надерут преступнику зад! — под конец тирады девушка тяжело дышала — отравление еще давало о себе знать, пусть уже и сходило на нет.

— И что дальше? — совершенно спокойно спросил Дориан.

Младший Бренан отлично знал упертость сестры — отговаривать ее отчего-то было глупо. Тем более, если усилия по реализации уже приложены. Так что оставалось убедиться, что у нее есть хотя бы наброски плана действий или идеи, на худой конец. Он посмотрел в лицо Риде. Шутить расхотелось окончательно. Взгляд карих глаз, сосредоточенный, серьезный, как при чтении чертежей, пронизывал насквозь, подобно игле или даже шилу, с силой вгоняемого в глубины сознания. По коже пробежали мурашки. Он успел порядком подзабыть, насколько страшным может быть сочетание злости и решимости, особенно, в исполнении этого человека.

— У меня есть некоторые мысли, но это… проблематично, — выдохнула девушка, сжимая руки в кулаки. — Но я отлично знаю, что делать вам с бабушкой, — Дориан поднял бровь, с любопытством и удивлением готовый слушать. — Забудьте все, что вы знаете о нашем расследовании. Под дурачков косите, как угодно. Главное, не дайте вас в это впутать! Меньше всего, я хочу, чтобы вам что-то угрожало.

— Ты серьезно?! — парень чуть не подскочил с коляски. — Нет, ты, вот, не шутишь сейчас, да? Что происходит, Рида? — возмущенно прошипел он. — Во что ты ввязалась? С чего нам должно что-то угрожать? Да даже если и так, почему я должен просто смотреть? Ты моя сестра! И говоришь мне просто игнорировать какую-то опасность?!

Рида подняла руку, призывая к молчанию, тихо произнесла:

— Хочешь помочь мне — не позволяй использовать вас.

— Ты совсем рехнулась? — Дориан постучал по двери, не отрывая взгляда от абсолютно серьезного лица Риды. — Ты сумасшедшая… Ладно! Будь по-твоему! Но! Береги себя, — прошептал он в момент открытия двери.

Не задавая вопросов, Тарлин просто вывез коляску из палаты и попутно сообщил, что завтра в обед Рида может идти домой. Дверь захлопнулась, а Рида рухнула на подушку. Мысли беспорядочно роились в голове. Возмущение Дориана было понятно ей. Вряд ли сама она смогла спокойно принять подобные указания, но разум говорил ей, что это правильно. Что ее афера не должна задеть кого-то из непричастной родни. А интуиция, что обычно молчала, ясно и четко говорила: заденет. Она все делает правильно, но как тяжело убедить в этом слепое подсознание!

***

Они встретились на квартире Илинеи. Колдунья, с утра пораньше разругавшаяся с бухгалтерией и получившая выходное пособие, нервно собирала вещи, едва удерживая себя от того, чтобы просто комком скинуть все в сумки. Злость обуревала. Почти треть жизни она отдала Академии, и получить пинок под зад оказалось чертовски больно. Особенно обидно было проходить мимо своих студентов, тут же начинавших шушукаться, отводя взгляды. Она не сделала ничего плохого, но перед ними было безумно стыдно. Хотелось втянуть голову в плечи, закрыть глаза и больше их не открывать! Скандал в бухгалтерии только распалил начавшие остывать угли.

Рида же приехала в четвертом часу с миной, которой можно было пугать детишек, сухо поинтересовалась состоянием здоровья Илинеи и села на стул в комнате. В руках она агрессивно мяла какую-то бумажку, явно представляя что-то другое на ее месте. Или кого-то. Несколько раз они мимоходом подняли тему вчерашней беседы, но нормального, конструктивного диалога не вышло. Впрочем, и этого оказалось достаточно, чтобы понять: ноги у приказа растут из Сильверона.

— Кстати, почему не расспросим ребят, которые проверяли двигатель перед отправкой? — Илинея переводила задумчивый взгляд с подаренной вазы на сумку, наполовину уже забитую одеждой.

— Потому что они мертвы, — мрачно произнесла Рида, глядя в одну точку. — Их бы вне очереди допросили… Но проверка происходит непосредственно перед отправлением, они, считай, первыми… — договаривать она не стала. И так все ясно.

— Что-то случилось? — коротко спросила Илинея, отставляя вазу в сторону и скидывая в сумку записи.

— Меня сегодня принудительно присоединили к обществу вольных граждан, — безэмоционально ответила Рида. Колдунья удивленно повернулась. — Сказали, что человек, по вине которого погибло столько народу, создает пятно на репутации компании и не может у них работать.

— Какого?!. Ты-то здесь причем? — возмущенно произнесла Илинея и швырнула какую-то тетрадку в сторону.

— Официальная причина аварии — двигатель не выдержал давления, — все так же глядя в одну точку, мрачно поясняла Рида. — Так как он новый, проблема должна быть либо в конструкции, либо в материалах. И в первом, и во втором случае руководством занималась я. Так что самые большие шишки мне и достались, — она выдохнула и нахохлилась подобно замерзшей птице. — Они так оперативно мне еще ни одни документы не оформляли. Я едва сдержалась, чтоб кадровику их в лицо не кинуть.

— Ты, вроде, без них пришла…

— Ну да, — кивнула Рида. — Я их на стол швырнула и пожелала им подавиться этими бумажками, — безразлично говорила она. — Сейчас даже немного стыдно за эту детскую выходку. Нет, еще, главное, все так аккуратно сделали! Все гладко и по закону, даже конца отпуска дождались, не подкапаешься!

Диалог зашел в тупик. В комнате повисла гнетущая тишина. Рида поднялась со стула и подошла к Илинее.

— Давай мелочевку сюда, — она похлопала по набедренным сумкам. — Уже обсуждала переезд с родителями? Или так заявишься?

— Так приду, — буркнула Илинея. — Они все еще держат комнату для меня. Там даже ничего не поменялось за эти годы, — она грустно улыбнулась. — Закинь к себе, — она швырнула подруге именные жетоны.

Подхватив их за цепочку, она поднесла металлические плашки к глазам. Фамилия, имя, должность и глупые завитки по углам, обозначающие принадлежность кафедре Иллюзии. Илинея обожала свою кафедру.