Серенький пожал плечами:

– А чего могу сказать? Ничего не могу сказать. А его разве убили?

– Вы об этом не знаете?

– Не слыхал об этом.

– Вы были с ним знакомы?

– Знал, есть такой Шаринец, видел раза два в «Гротексе».

Он так и сказал: «Гротекс».

– Вы были с ним знакомы?

– Ну как? Как со всеми.

– А где вы были шестого июня вечером?

Серенький подумал, неуверенно сказал:

– «В Гротексе», наверное, да, точно, в «Гротексе».

– Что делали?

– В карты играл.

– С кем?

– С людьми, с теми, кого вы со мной забрали.

– А ночью где были?

– Дома спал.

– Кто может подтвердить?

– Кто… Мать, жена, соседи.

– А инженера Зимина вы знали?

– Зимина… Инженера… Нет, не знал… Кто такой?

– На Арбате жил, дом пятьдесят один.

– Не знаю такого.

– Навроцкого Валентина Валентиновича знаете?

– Кто такой?

– Агент по заготовке мануфактуры.

– Не знаю…

Подписывая протокол, Серенький спросил:

– За что забрали то?

– Подозреваетесь в убийстве Шаринца.

– Вот еще новость! Кому он нужен, этот ваш Шаринец!

– Не наш, а ваш, – сказал Свиридов. – Идите, я вас еще вызову.

Вместо Серенького появился Жоржик, красивый молодой человек с густой черной шевелюрой, похожий на армянина. Он подтвердил все, что говорил до него Серенький. Да, играли в тот вечер в карты, Серенький никуда не уходил, об убийстве Шаринца не слыхал, о Зимине и Навроцком ничего не знает. Также спрашивал, за что его взяли, но, в отличие от Серенького, держался живо и свободно. И совсем не был похож на вора.

Наконец ввели Василия Ивановича. По сравнению с Сереньким и Жоржиком он действительно выглядел аристократом.

– Садитесь!

– Можно и сесть. – Василий Иванович свободно уселся на стул. – Может, сразу скажете, на сколько усаживаете!

– Срок то уж, во всяком случае, придется досиживать.

– Не без этого, – вздохнул Василий Иванович.

Он показал на Мишу:

– Позвольте спросить, кто этот гражданин?

– Практикант.

– Попрошу отметить в протоколе.

– Отметим.

Серенький и Жоржик даже не обратили внимания на Мишу, а Василий Иванович потребовал отметить в протоколе.

– Приступим к делу, – сказал Свиридов. – Речь идет о некоем Попове, он же Шаринец. Знали такого?

– Как же, знаю, видел в «Гротеске».

В отличие от Серенького, он правильно произносил название пивной.

– Разговаривали с ним?

– Был у меня как то, напрашивался на работу, только я ведь ничем теперь не занимаюсь, прошу учесть. После побега ничего за мной нет, хотел начать новую жизнь, – жалко, помешали.

– Когда Шаринец к вам приходил?

– Несколько дней назад.

– Точнее, пожалуйста!

– Три… нет, четыре дня назад.

– Шестого июня?

Василий Иванович поморщил лоб, задумался.

– Может, и шестого. Я ведь там вроде льва в клетке отсиживался и числа все перепутал. Какое сегодня число?

– Двенадцатое.

– Значит в четверг, именно, значит, шестого числа.

– Ну, о чем вы говорили?

– Играли мы в карты, вся, значит, компания, которую вы теперь здесь бесплатно кормите. Шаринец зашел, говорит: «Василий Иванович, возьмите меня с собой». Я ему: мол, сам завязал и тебе советую. С тем он и ушел.

– Один ушел?

– Один.

– Умный вы человек, – сказал Свиридов.

– Благодарю.

– Только меня дураком считаете.

– Что вы, гражданин следователь, – обиделся Василий Иванович, – я вас считаю человеком редкостного ума. И потому, как есть, все чистосердечно рассказываю. Да, убежал из под стражи. Кому свободы не хочется? Только заметьте, убежал без применения силы, никто не содействовал, зевнула охрана, я и ушел. Хотел новую жизнь начать. Год прошел, что за мной замечено?

– Кто Шаринца убил?!

– Шаринца? – поразился Василий Иванович. – Разве его кто убил? Когда? Где?

– Шестого числа вечером, в лесу, недалеко от платформы «Девятнадцатая верста» по Брянке.

Василий Иванович развел руками.

– Это, извините, новость. Кому он был нужен, Шаринец, шлеппер – несерьезный человек?..

– Инженера Зимина вы знали?

– Простите, как вы сказали?

– Зимин Николай Львович, инженер. Арбат, дом пятьдесят один. Его убили и унесли портфель с бумагами.

– Ах, портфель с бумагами унесли и убили. Знаю, как же.

– Откуда знаете?

– Как откуда? В газетах писали.

– Газеты читаете?

– Обязательно. Отдел суда и происшествий – особенно.

– Навроцкого Валентина Валентиновича знаете?

– Как?

– Навроцкий Валентин Валентинович.

– Нет, не знаю такого.

– Подумайте.

– Что то не припомню, – развел руками Василий Иванович. – Ни одного номера не пропускаю: «Известия», «Вечерняя Москва», а про такого не читал.

– Я спрашиваю: не знаете ли вы его лично?

Василий Иванович благодушно улыбнулся:

– Извините, я подумал – тоже какой убитый. Нет, не знаю я такого человека.

– Скрываете! Я вам скажу, почему скрываете. Расчет у вас простой: вас пошлют досиживать срок, ну, может, что прибавят, зато на свободе остается богатый человек, он у вас в руках. В тюрьме вы или на свободе – все равно он у вас в кулаке. Мешок с деньгами на воле – вот ваш расчет.

– Чересчур хитро вы рассуждаете, – усмехнулся Василий Иванович.

– Вы рассчитали еще хитрее, чем я, – возразил Свиридов. – Только должен вас огорчить: просчитались вы, уплыл ваш денежный мешок, замешан в большой афере с мануфактурой.

Василий Иванович пожал плечами:

– Странные вещи вы говорите, гражданин следователь… Мануфактура… Сроду не имел дело с мануфактурой.