Саша стояла на маленьком балкончике, к которому вела темная старая лестница. Сюда все врачи ее отделения выходили покурить. Ее трясло так, что, казалось, дрожали даже железные перила, за которые она держалась. Холодный августовский ветер швырял ей в лицо ледяные капли дождя, но Саша не замечала этого. Плакать она почему-то не могла. Какой-то странный, невообразимый ужас заполнял всю ее изнутри. Это была первая могила на ее персональном кладбище, и она давалась ей очень нелегко.

Саша даже не услышала, как позади нее хлопнула тяжелая железная дверь. Присутствие постороннего человека она заметила лишь тогда, когда чьи-то чужие руки взялись за перила рядом с ней. Саша вздрогнула и обернулась. Рядом, глядя куда-то вдаль, на колышущиеся верхушки деревьев, стояла Мальборо, пожилая суровая врач, которую боялись не только пациенты и медсестры, но и коллеги-врачи. Даже завотделением никогда не рисковал отчитывать ее на общих пятиминутках. Не то уважал за возраст и опыт, не то тоже побаивался острого языка и резких выражений, в которых Мальборо никогда не стеснялась. Она была высокой, очень худой, с морщинистыми руками и неожиданно гладким для своего возраста лицом. Короткая стрижка-каре, длинный нос с горбинкой и плотно поджатые тонкие губы делали ее похожей ведьму. Звали ее Мария Борисовна, но все за глаза называли Мальборо, что было, по всей видимости, производным от имени вкупе с любимой маркой сигарет. В глаза, конечно, так ее называть никто не рисковал.

— Краснова умерла? — поинтересовалась Мальборо, по-прежнему глядя на деревья.

Саше даже показалось, что вопрос обращен не к ней, хотя никого, кроме них, на балконе не было. Она торопливо вытерла лицо от капель дождя и кивнула, не в силах говорить из-за огромного кома в горле. Мальборо этот кивок скорее почувствовала, потому что не смотрела в ее сторону. Она достала из кармана идеально выглаженного белого халата пачку, вытащила оттуда одну сигарету и протянула Саше, наконец поворачиваясь к ней.

— Держи.

— Я не курю, — неуверенно ответила Саша, замирая под взглядом строгих серых глаз.

— Похвально. — От Мальборо это прозвучало скорее как упрек, но сигарету она не убрала. — Тогда иди к Дашке, попроси спирта, только разбавь, не хватало еще тебя откачивать.

Саша совсем стушевалась.

— Мне же еще работать.

Мальборо демонстративно закатила глаза.

— Тогда возьми сигарету и кури. Тебя трясет так, что вся больница ходуном ходит. Покури и успокойся.

Саша послушно взяла из ее рук сигарету и зажигалку, больше не рискуя возражать. Мальборо молча смотрела на то, как она прикуривает, как кашляет от первой затяжки, вытирая выступившие от едкого дыма и кашля слезы. По ее губам скользнул намек на легкую улыбку, когда вторая затяжка уже не вызвала такой острой реакции.

— Вот так, умница, — она хлопнула Сашу по плечу и тоже закурила, снова поворачиваясь вперед, к деревьям, и облокачиваясь о перила. — Привыкай к чужой смерти, вырабатывай иммунитет, иначе не выживешь, — через некоторое время сказала она. — Хочешь — кури, хочешь — к психотерапевту ходи. Но привыкать надо. У врача должен быть здоровый цинизм, особенно у реаниматолога.

— Разве к этому можно привыкнуть? — тихо спросила Саша.

— А как иначе? — Мальборо удивленно покосилась на нее.

Саше очень хотелось спросить, как быстро привыкла сама Мальборо, кем был тот человек, который покоился в ее первой могиле, но она не рискнула.

— У тебя родители кто? — через некоторое время снова спросила Мальборо.

— Врачи. Папа — стоматолог, мама — гинеколог.

— Так вот как ты на этой работе оказалась, — хмыкнула она. — А я-то все думала, кто такую зеленую девку, только после института, сразу к нам взял?

Саша покраснела и снова поднесла сигарету к губам, с удивлением замечая, что руки дрожат чуть меньше, и даже бесконечный ужас в груди как будто притупился, позволяя ей дышать немного глубже. Родители в самом деле помогли ей получить эту работу. Точнее, отец. Заведующий реанимацией много лет был его клиентом, поэтому вопрос о трудоустройстве дочери решился еще до окончания ею университета.

Мальборо перевела взгляд на ее правую руку, лежавшую на перилах.

— Замужем?

Саша кивнула.

— Давно?

— Два месяца.

— А муж кто?

— У него своя фирма.

Мальборо понимающе фыркнула.

— Девочка из приличной семьи, наверняка отличница, жена бизнесмена. Ох, тяжело тебе будет. — Она покачала головой и вытащила из пачки еще одну сигарету. — Держи. Сразу не кури, голова болеть будет. Через час хотя бы.

Саша послушно взяла сигарету и спрятала ее в карман.

С того дня они с Мальборо вовсе не стали друзьями, никогда даже не курили больше вместе. Саша по-прежнему ее боялась, как и все остальные, старательно избегала оставаться с ней наедине и тихонько выдохнула, когда она через полтора года наконец-то ушла на пенсию. Но привычкой курить была обязана именно ей.

Саша сама не знала, почему сейчас вспомнила об этом. Возможно, потому что Войтех уже давно ничего не говорил, а ей было скучно молчать, и от этого она все чаще испытывала желание курить.

9 марта 2013 года

Безымянный остров, р. Бузан

Красноярский край, Астраханская область

Ваня глубоко вдохнул и закашлялся от попавшей в легкие пыли. Замысловато выругавшись, он попробовал пошевелиться, проверяя, все ли кости целы, и мгновенно почувствовал солоноватый привкус крови во рту. По всей видимости, какой-то из падающих камней попал в него. От более серьезных травм его спасла каска.

Спустя несколько минут после того, как Саша скрылась из виду, ему показалось, что он слышал ее крик. Слов он не разобрал, но ужас и отчаяние были слышны даже по интонации. Судя по всему, ей удалось проползти по лазу довольно далеко, но что-то пошло не так. Какое-то время они с Лилей напряженно прислушивались к происходящему внутри лаза, но больше криков не было слышно, однако сигнала о том, что Саша благополучно добралась до другой стороны, они тоже так и не дождались.

Когда прошла первая волна вибрации, Ваня не выдержал и попытался окликнуть Сашу, но ответа не получил. А потом прошла вторая волна, и началось обрушение.

Ваня, кряхтя, сел и огляделся. Лиля сидела на земле в нескольких метрах от него. Вокруг нее не было валяющихся камней, по всей видимости, их грот несильно пострадал. Она не выглядела раненой, а на земле оказалась, скорее всего, после его приказа немедленно лечь.

— Ты как? — поинтересовался Ваня, снимая каску и на всякий случай ощупывая собственную голову.

— Я в порядке, — отозвалась Лиля, глядя туда, где еще недавно находился вход в лаз, а теперь лежала только груда камней. — Что случилось? Это что, землетрясение такое?